Казимир Дзевановский - Архангелы и шакалы

– Нужно позвать Рогальского! – крикнул он.

Мы побежали. Известно, что Рогальский очень интересуется подобными вещами. Услышав, о чем речь, он во весь дух помчался за нами, на ходу натягивая на правую руку кожаную перчатку. Профессор хотел схватить паука живьем, чтобы заспиртовать его. Мы осторожно вошли в палатку. Отодвинули брюки. Чудовище сидело неподвижно! Зрелище было отвратительное. Паук величиной в две соединенные ладони!.. Такое может лишь присниться. Профессор медленно приблизился и протянул руку в перчатке. Но в это же мгновение паук дал стрекача. Вихрем помчался он в угол, где стояли наши чемоданы. Я хотел было прихлопнуть его бутылкой, но не успел. Он исчез.

Так «научный подход» погубил нас. Вместо того чтобы сразу придавить паука, мы дали ему скрыться. Кляня его на чем свет стоит, мы начали тщательно осматривать палатку, выворачивая все чемоданы, костюмы, фото– и киноинвентарь, книги, постель и все, что еще находилось в палатке. Но паука и след простыл! Мы разбудили соседей и предупредили их, что паук мог скрыться у них в палатках. Но и там его не оказалось. Впрочем, наши коллеги не очень-то верили нам, а поэтому сотрудничали с нами не очень охотно, а главное, проклинали нас за то, что мы мешаем им спать. Но не мог же паук провалиться сквозь землю. Не мог и проскользнуть сквозь дверь, так как возле нее стояла стража. Мы осмотрели все палатки, стены и пол. Паук нашел, видно, щель в стене или выполз через тростниковую кровлю. Кто думал, что он окажется столь прытким? Поиски продолжались больше двух часов, и мы окончательно лишились сна. Ибо как лечь в постель, зная, что эта тварь где-то рыскает по палатке.

Хуже всего, что сегодня над нами насмехается весь лагерь, так же как вчера мы смеялись над Рогальским. Трое из нас видели его (это был, вероятно, ядовитый паук-птицеед), но другие не видели. Над нами потешаются всласть. Один лишь Газы утверждает, что разрешил загадку исчезновения паука. Дело в том, что Мохаммед подал к обеду розовое желе, неизвестно из чего приготовленное. И Газы говорит: не удивительно, что мы не нашли паука, он попал попросту в руки Мохаммеда. Повар Мохаммед – ловкий человек. Под крышей, где находится туалет, сидят обычно голуби. Однажды по лагерю разнеслась весть, что какой-то хищник вторгся в туалет через крышу и похитил несколько голубей. Все недоумевали, как могло подобное случиться, но в конце концов выяснилось, что этим хищником был сам Мохаммед. Быть может, и на этот раз...

Итак, над нами смеются. Хотя мы никому не желаем зла, но не имели бы теперь ничего против, если бы кто-либо из этих шутников обнаружил вдруг птицееда в своих брюках. Honny soit qui mal у pense [54] Да будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает (франц.) – девиз английского ордена Подвязки. Употребляется как оговорка, что сказанного не следует понимать в дурном смысле. – Прим. пер. .

Рогальский оправдывается, почему не поймал тогда паука:

– Я словно увидел блоху величиной с воробья. Я заколебался. Вы тоже заколебались бы, перед тем как придавить рукой нечто подобное...

Думаю, он прав.

Я уже рассказывал, как Юзеф Газы привел в изумление наших собирателей надписей. Якобельский прислонился рукой к стене, сорвалась часть штукатурки, и из-под нее выглянула отчетливая надпись, высмеивающая наших ученых. У Газы возникают оригинальные идеи. Сегодня за завтраком он хохотал до упаду при мысли, какая заварилась бы каша, если бы в штукатурку под одну из фресок он подложил современную суданскую банкноту в один фунт или папиросный окурок.

– Вся датировка пошла бы насмарку, – потешался он.

Газы по профессии скульптор. У него на счету ряд памятников, например памятник в честь освобождения Радома и много других. Он также автор памятника, воздвигнутого в честь 108 расстрелянных в Вавре [55] Вавер – пригород Варшавы, место массовых казней населения гитлеровскими оккупантами. – Прим. пер. . В 1954 году он начал работать в Главном управлении реставрационных работ при «Захенте» [56] «3ахента» – название крупнейшего польского художественного общества. – Прим. пер. .

Работая в Управлении, Газы восстанавливал недостающие части колонны короля Зигмунта в Варшаве. С этим связан еще один анекдот. (Газы – неисчерпаемый источник забавных историй.) Однажды некий гид давал у колонны Зигмунта пояснения группе экскурсантов из провинции. Гид сказал:

– А это творение итальянского скульптора!

Присутствовавший при этом сынок Газы заметил:

– Неправда, это сделал мой папа!

– А как зовут твоего папу?

– Газы...

– Вот именно, – заключил, не моргнув глазом, гид. – Итак, пойдем дальше...

Газы работал реставратором при восстановлении собора во Вроцлаве, а также в Калише, в Казимеже и при восстановлении церкви в Пулавах. В 1961 году в Национальном музее устанавливали египетскую колонну, найденную нашей экспедицией при раскопках в Телль-Атрибе, в Дельте. Но колонна оказалась строптивой – ни за что не хотела стоять прямо. Возникло замешательство, все думали, что она рухнет. Тогда хранитель музея Ясевич, который в предыдущую кампанию первым снял несколько фресок со стен церкви в Фарасе, пришел к Газы, чтобы посоветоваться. Газы отправился в музей, заперся в зале, где стояла колонна, и запретил кому-либо входить. Через два часа колонна, представьте, стояла прямехонько как стрела. Проверяли ватерпасом, но не нашли ни малейших отклонений. Так началось сотрудничество Газы с Национальным музеем. Некоторое время спустя устраивали мексиканскую выставку. Там были настоящие колоссы, самый тяжелый из которых весил восемь тонн, а многие весили три или четыре тонны каждый. Пригласили специальную комиссию из Политехнического института, так как опасались, что стропы не выдержат. Колебались. Но Газы нашел стену, на которой их можно было закрепить, не опасаясь последствий. Вскоре директор музея профессор Лоренц предложил ему штатное место, но Газы отказался, так как хотел продолжать заниматься скульптурой. Однако он начал помогать музею. Газы работал, в частности, у Михаловского, на выставке отдела древнего искусства. Так они познакомились. Вскоре Михаловский предложил Газы выехать в Фарас. И, хотя профессор не обещал ему ничего больше, кроме египетской стипендии, Газы согласился. Его привлекала эта работа, и он стремился к экзотике.

С тех пор Газы в Фарасе и развлекает других множеством забавных историй...

– Когда мы начали в октябре раскопки, – рассказывает он, – то стали обнаруживать то крестики, то короны. Под ними, разумеется, были головы. Мы забавлялись как дети, гадая, что же окажется ниже.

Но сегодня до полудня Газы был занят работой, во время которой не до анекдотов. Уже в двадцать пятый раз в Фарасе наступал такой день, когда все участники экспедиции словно замирают, сжав кулаки, и никто не в состоянии спокойно работать. Никто, за исключением самого Газы. Ибо он должен трудиться спокойно. В такие дни успех всей экспедиции в его руках. Порой это продолжается несколько часов, а порой – всего только несколько десятков минут. Но это минуты величайшего напряжения. Слово «открыть» – это еще не все. Остается еще слово «спасти». Нужно произнести и его.