Станислав Грибанов - Хроника времён Василия Сталина

Американского шпиона приговорили к лишению свободы на десять лет. «Присутствующие в зале стоя аплодировали. Потому ли, что приговор им показался достаточно суровым или, наоборот, гуманным. Не знаю…» — так и не понял Пауэрc.

Душа Сталина еще не покинула сей бренный мир, а его сын Василий уже был заключен под стражу, в тюрьму. Лаврентий Берия наконец-то мог припомнить наследнику вождя все его прямые выпады против всемогущего хозяина Лубянки и расправиться с неугодным свидетелем его дел. Мрачные страницы, сработанные на пару с Маленковым, так называемого «ленинградского дела», затем «мегрельского». Расправа с мужем родной тетки Василия, чекистом С.Ф. Реденсом. Наконец, смерть отца, о которой Василий мог судить не по официальному сообщению.

«Уже во время похорон отца Василий публично бросил обвинения Берия и другим членам Политбюро, что они приложили руку к смерти Сталина», — вспоминал потом двоюродный брат Василия Владимир Аллилуев. Что ж, и сам Берия не утерпел, сообщил кое-что о смерти Сталина споим соратникам по партии. На трибуне мавзолея во время первомайской демонстрации, сверкая золотым пенсне, он не без гордости признался: «Его убрал я. Я вас всех спас…»

Этих слов Василий не слышал. С ним уже начали работу мастеровые Лубянки. Был человек — к нему следовало подобрать нужную статью.

Холодным летом того же 1953-го, после ареста Лаврентия Берии, посадили в тюрьму и его сына Сергея. В Лефортово и в Бутырке — он пребывал в одиночном заключении больше года. «Суда не было. Но было другое: приговор к расстрелу по законам особого совещания. Во время одной из получасовых прогулок в тюремном дворе вместо обычной охраны появился взвод автоматчиков. Солдаты схватили меня за руки, поставили к стенке, и командир зачитал текст, надо полагать, приговор. Я не помню его дословно, но содержание сводилось к следующему: преступника номер такой-то, который уводит следствие по ложному пути, расстрелять! Вдруг в тюремный двор кто-то вбегает, приказывает солдатам опустить оружие, а меня отвести назад, в камеру…»

Это хорошо, что назад, в камеру. А сколько по велению батюшки Лаврентия осталось в том тюремном углу? 23 декабря 1953 года крутых служителей Фемиды Л.Е. Влодзимирского, В.Г. Деканозова, В.Н. Меркулова, Б.З. Кобулова, С.А. Гоглидзе, П.Я. Мешика и самого Берию расстреляли. Специальное Судебное Присутствие Верховного Суда СССР под председательством маршала И.С. Конева установило, что подсудимый Берия и его соучастники «совершали террористические расправы над людьми, со стороны которых они опасались разоблачений. В качестве одного из основных методов своей преступной деятельности заговорщики избрали клевету, интриги и различные провокации…» Так что по отработанной методе генерал Л.Е. Влодзимирский, самый главный следователь по особым делам, и добивался от сына Сталина особых признаний — чтобы соблюсти видимость праведного суда и… расстрелять!

9 мая, в День Победы, — другого времени для допроса боевого генерала не нашли — Влодзимирский и его заместитель полковник Козлов ломали голову, в чем бы обвинить Василия? В покушении на режим? Но не он ли в годы войны дерзко бросался в атаки в небе Сталинграда, Москвы, Берлина, командовал полком, дивизией, за что был удостоен многих боевых наград… Решили обвинять в оговоре командующих ВВС Смушкевича, Рычагова, Новикова… Хорошо, что не братьев Райт! Вася-то, когда Смушкевич и Рычагов действовали в боевом строю авиаторов, еще в пионерах ходил! А Новикова судили пять маршалов. Мнений полковника Сталина никто и не спрашивал.

Тогда мастера по допросам обвинили Василия в клевете на правительство. Уже ближе к делу. Ведь правительство — тот же дядя Лаврик! «Отец однажды при нем заставил меня повторить мое мнение о нем. Берия перевел все в шутку, — писал потом Василий Иосифович и, по всему видно, не ошибся, сделав вывод: — Но не такой он был человек, чтобы забыть, хотя внешне разыгрывал, особенно перед отцом, моего добродетеля».

Как забыть! Хотя бы.тот случай после военного парада, когда в Георгиевском зале Кремля чествовали летчиков наших первых реактивных истребителей. Дважды Герой Советского Союза генерал А.В. Ворожейкин, командовавший в то время истребительным авиаполком, рассказывал мне, как Василий предложил ему выступить тогда перед собравшимися. И вот вместе они направились через зал к Сталину.

— Столы стояли в два ряда, а на одном конце стол — поперек. Там сидели Иосиф Виссарионович и Молотов. Перед ними устроились Берия и Абакумов, — вспоминал Арсений Васильевич. — Когда мы подошли туда, Берия неожиданно протянул руку, преграждая путь. Василий как ударит по руке, и пару слов Лаврентию: «П!.. Вечно ты лезешь!»

Это члену правительства да еще какому!.. Подумав, следователи Влодзимирский и Козлов пошли на испытанную вертикаль — двинули Васе обвинение в намерении встретиться с иностранными корреспондентами «с целью изменить Родине». Улики? Пожалуйста — портрет в американском журнале. Как он там появился? А в ресторане «Метрополь» с кем сидел?.. Именно это, заметит Василий Иосифович, по выводам следователей, «было первым моим шагом к сближению с иностранными корреспондентами для последующей измены Родине».

Уже отсидев в тюрьме два года без суда, без защиты адвокатов, сын Сталина обратится с письмом в Президиум ЦК КПСС. По поводу обвинения в намерении изменить Родине Василий Иосифович писал: «Клевета от начала до конца! В «Метрополь» я пошел на свидание с Васильевой. Счастье мое, что у Васильевой не было телефона и мне пришлось приглашать ее через соседей и родственников, у которых телефон был. Эти люди могут подтвердить, как все это происходило… У меня много пороков, в которых не особенно приятно сознаваться, но они были. В отношении же чести и Родины я чист. Родина для меня — это отец и мать».

Все предвидели следователи по особо важным делам. И, как на охоте волка обкладывают красными флажками, так и Василия — сбивали с толку, путали, шантажировали, загоняя под пулю….

А вскоре Влодзимирского с компанией, вслед за Лаврентием, как и следовало ожидать, арестовали. Но с какой легкостью новый министр внутренних дел С.Н. Круглов в письме от 8 августа 1953 года Маленкову повторил обвинение, состряпанное бериевскими палачами!

«В процессе следствия арестованный Сталин В.И. признал себя виновным в том, что он… систематически допускал незаконное расходование, разбазаривание казенного имущества и государственных средств, а также использовал служебное положение в целях личного обогащения», — пишет министр, откровенно додумывая и без того сфальсифицированные «факты». Он словно и не заметил в протоколе допроса от 9 мая 1953 года ответ обвиняемого: «Расхищения государственных средств и казенного имущества в целях личного обогащения я не совершал и виновным в этом себя признать не могу». Круглов ссылается на показания соучастников «преступлений Сталина В.И.», его адъютантов — Полянского, Капелькина, Степаняна, шофера Февралева и штабной парикмахерши Кабановой.