Ф. Дикин - Дело Рихарда Зорге

Закончив среднюю школу, Вукелич поступил в Загребскую академию искусств. Здесь он вступает в студенческую коммунистическую фракцию Марксистского клуба студентов университета и принимает активное участие в частых стычках с полицией — к безмерной тревоге его матери. По крайней мере однажды, похоже, он попадает под арест.

Бранко счел благоразумным ненадолго покинуть страну и провел несколько месяцев в Брно в Чехословакии, где, по словам его матери, «продолжил подпольную партийную деятельность». Одновременно он поступил на факультет архитектуры университета в Брно, но, проучившись два семестра, вернулся в Загреб.

И миссис Вукелич вновь пришлось переживать по поводу политической активности ее сына. Она к этому времени уже разошлась с мужем и в 1926 году переехала в Париж вместе с Бранко и двумя дочерьми. В Париже Бранко стал студентом Сорбонны. Югославская полиция, должно быть, передала досье на него французским коллегам, поскольку в Париже он вновь дважды подвергался аресту. В своих показаниях японцам Вукелич утверждал, что по просьбе матери порвал в то время с югославскими коммунистическими группами. Компартия Югославии была запрещена после убийства министра внутренних дел в 1922 году и вскоре раскололась на две враждующие фракции. Политические взгляды молодого поколения югославов отражали тревожные проблемы, стоявшие перед новым унитарным государством, впервые в истории собравшим под одной крышей сербов, хорватов и словенцев. Оппозиция существующему белградскому правительству включала в себя как коммунистические, так и непримиримо сепаратистские элементы. Эти группы объединялись в разнообразные подпольные образования, такие, как Марксистский студенческий клуб в Загребе. Некоторые из современников Вукелича к концу 1941 года поддерживали контролируемое осью Рим — Берлин — Токио «Независимое государство Хорватия».

Согласно появившейся в октябре 1964 года в югославской прессе статье, поворотным пунктом в жизни Вукелича во Франции стала его встреча с полковником де ля Роком, братом лидера «Кагула» — экстремистской фашистской и террористической организации. Учитывая предыдущие связи Бранко с подобными личностями и группами в Югославии, факт этот уже не кажется столь удивительным, каким мог бы показаться на первый взгляд. Однако во время следствия, проведенного японской полицией, Вукелич ни словом не обмолвился об этом эпизоде. В статье утверждалось, что благодаря де ла Року, личным секретарем которого он стал, Вукелич вошел в деловые круги Парижа. Возможно, что именно влияние де ла Рока способствовало тому, что Бранко стал сотрудником компании «G6nerale de l’Electricit6» — факт, который он признал перед японцами.

Из опубликованных в югославской прессе материалов следует, что Вукелич действительно выполнял инструкции коммунистов, проникая в круг знакомых де ла Рока. Однако нет больше никаких свидетельств, которые бы подтверждали или опровергали данное предположение.

В январе 1930 года, отдыхая на морском курорте на атлантическом побережье Франции, Вукелич познакомился с девушкой-датчанкой Эдит Олсон, в которую он влюбился. Позднее они поженились, и у них родился сын, которого назвали Поль.

В августе 1931 года Вукелич вернулся в Югославию для службы в югославской армии, одновременно уволившись с работы в Париже. Военная служба, однако, продолжалась недолго, поскольку в ноябре он был комиссован из-за болезни. Вместе с матерью Бранко отправился на юг Франции подлечиться и лишь в январе вновь воссоединился с женой и сыном в Париже и принялся искать работу, поскольку его прежняя фирма не могла взять его обратно.

Вернувшись в Париж в конце января 1932 года, «он стал вести странный образ жизни. Он никуда не выходил, кроме как для того, чтобы посетить по каким-то делам Барона (полковника де ла Рока). Раз в месяц он встречался с «Иваном», с которым вел долгие конфиденциальные беседы. Он с необычным старанием начал изучать фотографию и собрал дома радиоприемник, а также занялся журналистикой и стал писать для некоторых газет».

В своем заявлении японской полиции Вукелич не упоминает о таинственной фигуре «Ивана», утверждая вместо этого, что однажды, когда он искал работу, в одном из кафе Латинского квартала, которое часто посещали югославские студенты, он столкнулся с двумя старыми друзьями из Загреба. Один из них, по имени Клейн, был членом Загребского марксистского клуба. Другой, человек по имени Будак, также принимал участие в работе клуба, хотя Вукелич больше помнил его как хорватского сепаратиста. Более того, оба учились вместе с Вукеличем в старших классах школы в Загребе [54] Вполне вероятно, что друзьями Вукелича были Хьюго Клейн, позднее знаменитый загребский психоаналитик, и Мило Будак, хорошо известный как представитель крайне правого крыла хорватских политиков и министр образования в «Независимом государстве Хорватия» после 1941 года. .

Клейн и Будак сообщили Вукеличу, что они сбежали через горы в Австрию, когда правительство Югославии развернуло массированную кампанию против коммунистов в 1929 году.

В последующие дни Вукелич часто встречался с этими друзьями. Некоторые даже подозревали, что в его семейной жизни было далеко не все ладно. Ни Клейн, ни Будак ни разу не были у него дома — неизменно Вукелич бывал у них на квартирах. Он рассказал им о своих неудачных поисках работы и об опыте службы в югославской армии. Друзья посочувствовали и пообещали помочь ему найти работу. Со своей стороны, они попросили его написать автобиографию, обратив особое внимание на короткий период военной службы.

То, что представил друзьям Вукелич, в действительности являлось частично произведением биографического характера, частично политическим отчетом объемом шестьдесят машинописных страниц, большая часть которого была связана с анализом положения в югославской армии. Вукелич подвел итог следующими словами: «Я описал те демонстрации, которые мы осмеливались организовать в армии, а также и другие случаи, свидетелем которых был сам или о которых слышал. В заключение я описал все те классовые и национальные противоречия, что разделяли офицеров, поскольку некоторые офицеры были сербами, а некоторые хорватами. Те офицеры, что служили во время великой войны 1914–1918 годов, были родом из сельской местности; но многие более молодые офицеры были выходцами из класса буржуазии. Я обсудил и проанализировал их психологию».

В последующие две-три недели, пока Клейн и Будак читали этот документ, югославская пресса публиковала отчеты о волнениях в загребском гарнизоне, некоторые офицеры которого были арестованы по обвинению в подрывной деятельности против правительства. Клейн похвалил Вукелича за содержательность и аналитичность написанной им автобиографии. Человек, который может так писать, сказал он Вукеличу, не должен беспокоиться о том, что не найдет работу. Так или иначе, Клейн собрался отправить рукопись Вукелича в «Іпргесогг», печатный орган Коминтерна, а когда Вукелич шутливо запротестовал, Клейн заверил его, что отчет окажет большую помощь «движению» — имея в виду Коминтерн.