Н. Копылов - Фельдмаршалы XVIII века

Осада Очакова. 1737 г. Гравюра XVIII века

Русская армия вечером 27 августа вышла к реке Шуланец, где встала лагерем. Произведя разведку, граф Миних убедился, что его армия плотно окружена. В тылу и с флангов русских окружали крымские татары и турецкая конница. Впереди Миних имел 20 тысяч турецкой пехоты, которая «в гористых местах, которые и без того собой весьма крепки и авантажны, положением весьма сильно ошанцевалась (окопались)». Но одновременно фельдмаршал отметил, что «неприятель пред своим правым крылом, против коего наша армия стояла, работу ретраншаментов и батарей продолжал, а левое крыло, которое, хотя и на авантажном месте (опасном для прорыва), однако, не ошанцовано было».

Взвесив сложившуюся ситуацию, осознавая неудачное расположение своего лагеря, который подвергался артиллерийскому обстрелу и нападениям конных отрядов противника, нехватку дров и фуража, невозможность обходного маневра, граф Миних «взял резолюцию 17-го числа на неприятеля в его лагерь напасть», сконцентрировав удар по левому флангу противника. Этому способствовало и настроение войск, которые по признанию графа, «показывали почти неслыханную к баталии охоту и весьма желали, чтобы к неприятелю как наискорее приблизиться». По составленному плану сражения часть армии должна была произвести отвлекающий маневр на правом фланге противника, а остальная армия нанести главный удар по левому флангу. Для отвлекающего маневра был назначен отряд генерал-лейтенанта Густава Бирона в составе гвардии, двух драгунских, трех пехотных полков и некоторого числа иррегулярных войск, общей численностью в 9 тысяч человек, при четырех гаубицах и 30 пушках.

Рано утром, 28 августа, отряд Густава Бирона, изображая авангард всей армии, переправился через речку и встал на небольшой высоте в двух верстах от позиций противника. После этого завязалась артиллерийская дуэль, которая продолжалась до полудня, но была малоэффективна. В полдень фельдмаршал Миних приказал всей армии повернуть вправо и выдвинуться к месту слияния реки Шуланец и ручья, впадавшего около деревни Долина. Отряд генерала Густава Бирона развернулся и переправился обратно через реку, заняв свои места в боевом порядке армии. Такие маневры Вели-паша принял за отступление русских и даже послал в Хотин известие о победе. Скоро турки осознали свою ошибку и начали переброску войск на левый фланг, где начали возведение новых батарей. Генж-Али-паша и Колчак-паша пытались конницей атаковать армию противника на переправе, где русским приходилось подниматься на невысокий, но крутой берег.

Победа при Ставучанах. 1739 г.

После переправы русская армия построилась в одно каре, внутри которого был весь обоз, и медленно двинулась на противника. В пятом часу дня, когда армия проходила возле Ставучан, турки пошли в решительную атаку. С фронта атаковали 12–13 тысяч янычар, с правого фланга — турецкая конница. Русская армия остановилась и, огородившись рогатками, открыла ружейный и артиллерийский огонь. Турецкая конница, не выдержав огня, развернулась и ушла обратно за Ставучанский ручей. Из янычар только около 3 тысяч человек достигли рогаток, но, не имея успеха, обратились в бегство. Опасаясь за свой обоз, Миних решил отказаться от преследования противника. Под впечатлением от провала атаки турецкие войска, занимавшие позиции, подожгли свой лагерь и спешно ушли в сторону Хотина. На поле осталась только кавалерия и крымские татары, которые еще пытались атаковать противника.

В 7 часов вечера русская армия достигла турецких позиций и заняла лагерь противника. Тут Генж-Али-паша попытался сделать последнюю попытку атаковать русских. Но огонь двух артиллерийских бригад расстроил турецкую кавалерию, так и не успевшую вступить в бой. После этого вся турецкая армия обратилась в бегство, преследуемая русскими войсками. Разгром был полный, турецкая армия была рассеяна. Большая часть турок, включая и хотинский гарнизон, под командой Вели-паши и Генж-Али-паши ушли к Бендерам, часть ушла к Пруту, а татары — в Буджак. Победителям достались 19 медных пушек, 4 мортиры, знамена, множество снарядов.

Русские потери составили: убитыми 13 человек, включая одного полковника Донского войска, и 54 ранеными, включая 6 офицеров. Причинами столь малых потерь граф Миних называл храбрость российских солдат и артиллерийский и траншейный огонь, которому они обучены.

Потери османской армии составили более тысячи человек убитыми, которых они оставили на поле боя. Следствием этой победы стала капитуляция Хотина. 30 августа комендант Колчак-паша сдал город по первому требованию графа Миниха.

Умеренный в личной жизни, он часто оказывался излишне строг и далее беспощаден с другими, подчиненными ему людьми. Однако ввиду его прямоты, справедливости и личной храбрости популярность генерал-фельдмаршала Б. X. Миниха в армии всегда оставалась высокой. Особенно среди нижних чинов, о которых он рачительно пекся. Солдаты называли полководца «соколом»

Несмотря на победу русской армии под Ставучанами и занятие крепости Хотин, в 1739 г. война завершилась при содействии французской дипломатии не столь выгодным для России Белградским миром. По этому миру она возвращала Турции все свои завоевания. Однако значение этой войны велико — дорога к Черному морю российской армии была теперь известна. Следующее поколение русских солдат и полководцев при Екатерине II быстро двинется по ней.

Крепость Хотин

Следует отметить, что историки неоднозначно оценивают деятельность Миниха на военном поприще. В вину ему ставится и отсутствие военного гения, и нежелание жалеть солдат, и чрезмерное честолюбие, и грубость. Однако, как бы о нем не говорили, он добивался успеха во всех военных предприятиях, а в битве при Ставучанах проявил подлинное тактическое мастерство и одержал блистательную победу. Причины же многочисленных потерь раскрываются отчасти в его письме: «В Данциге было тридцать тысяч вооруженных войск, я же не располагал и двадцатью тысячами, чтобы вести осаду, а между тем линия окружения крепости простиралась на девять немецких миль» (1 немецкая миля приблизительно равна 8 километрам).

Было бы большой ошибкой представлять Миниха грубым солдафоном. Оставшиеся после него письма свидетельствуют об изощренности ума автора, его умении красиво выражаться. Вот что пишет о нем англичанка леди Рондо своей корреспондентке в 1735 г.: «Вы говорите, что представляете его стариком, облику которого присуща вся грубость побывавшего в переделках солдата… У него красивое лицо, очень белая кожа, он высок и строен, и все его движения мягки и изящны. Он хорошо танцует, от всех его поступков веет молодостью, с дамами он ведет себя как один из самых галантных кавалеров этого двора и, находясь среди представительниц нашего пола, излучает веселость и нежность».