Милла Коскинен - О прекрасных дамах и благородных рыцарях

Портрет Ричарда II. Неизвестный художник XVI века

Самым знаменитым бастардом Генри II был Джеффри Плантагенет, который начал канцлером у отца и стал архиепископом Йоркским, ухитрившись рассориться на этом посту и с королем Джоном, и с королем Ричардом – своими братьями по отцу. У короля Джона признанных бастардов было семеро. Впрочем, все эти бастарды были нажиты им до брака с Изабеллой Ангулемской, потому что его брак с первой женой, Изабель Глостерской, запрещал супругам интимные отношения по причине близкого родства. Этот брак был волевым решением короля Ричарда, и, несомненно, имел цель неблагородную: лишить брата возможности иметь легальных наследников, не выглядя при этом злодеем (Изабель Глостерская была богатейшей наследницей). А вот имен подруг короля Джона никто не знает с достоверной точностью – то ли потому, что близостью к королю с официальной репутацией злодея никому из потомков хвастаться не хотелось, то ли потому, что у Джона всегда была прискорбная для баронов королевства тенденция заводить любовниц из числа баронских жен. В случае Эдварда III речь идет, скорее, не о любовнице, а о подруге жизни: «национальный скандал» Алиса Перрерс была рядом с ним почти 15 лет, после того как жена Эдварда умерла. Эдвард IV просто любил женщин. Всех. «Он не пренебрегал никем, ни замужними, ни свободными, ни благородными, ни низкорожденными», – писал сплетник Манчини в своих дипломатических отчетах. В настоящее время высказываются серьезные сомнения относительно того, насколько репутация бабника была заслужена Эдвардом IV, но один факт является несомненным: его большое сердце стоило династии Йорков трона, а обоим его братьям – жизни. Бросается в глаза, что именно эта пятерка королей была необыкновенно удачлива в своем правлении – да, и Джон тоже. Это не значит, что для того, чтобы быть великим королем, нужно быть бабником. В конце концов, самые великие короли Англии, Вильгельм Завоеватель и Генри V, вели жизнь безупречную. Но бесспорно то, что умение привлекать к себе сердца подданных было нелишним в профессии короля.

Кто становился королевскими любовницами? Да кто угодно, за исключением нескольких табу. Табу были иностранные принцессы, воспитывающиеся при дворе в качестве невест или воспитанниц-заложниц, и дочери высшей аристократии страны – особенно те, кто наследовал большие состояния. Крестьянки табу не были, но где король мог с крестьянкой встретиться? Известен только один зарегистрированный хрониками случай: Генри II на охоте. Уж таких моментов хронисты не пропускали! Часто, очень часто в описаниях королевских любовниц присутствует слово «низкорожденная» или «простого происхождения». Но это выражение нельзя понимать в современном смысле слова. Для норманнов-аристократов, чьей родней были великие короли и могучие герцоги, жены и дочери баронов, рыцарей, джентри и городской буржуазии были все одинаково низкорожденными. На самом же деле Ансфрида, любовница Генри I, была вдовой рыцаря; Эдит, которая родила королю одного бастарда, была дочерью нортумберлендского барона; Сибил была дочерью сэра Роберта Корбета. Знаменитая Розамунда Генри II была дочерью шропширского рыцаря. Его же Нест Блоэ была женой сэра Ральфа Блоэ. Мать епископа Джеффри Плантагенета тоже была дочерью рыцаря, хотя про нее как раз и писали, что она была «из простых». Алис Перрерс была дочерью барона. Про долговременную любовницу Эдварда IV, Джейн Шор, можно сказать, что она была «из простых», потому что она была дочерью и женой богатых торговцев. Другая подружка и мать бастарда этого веселого короля, Люси Уайт, была из гемпширского рода состоятельных джентри.

То, как короли относились к своим любовницам, полностью зависело от личных характеристик этих королей. Единственное, что бросается в глаза, так это практически полное отсутствие попыток возвеличить своих наложниц. Некоторым исключением является Алис Перрерс, которой король Эдвард III как бы надарил изрядное количество недвижимости, но и в ее случае реальность была несколько другой. Маленькая Алис была великим администратором, умело спекулирующим земельными участками, и скопила себе изрядное состояние и без королевских подарков – что даже сумела впоследствии доказать. Что до подарков, то большая их часть наверняка были отданные в управление наделы, а вовсе не подарки в личную собственность. Но даже этот факт сделал Алис «национальным скандалом», разбираемым на заседании парламента после смерти короля. Поэтому в интересах королевских любовниц было держать низкий профиль и тщательно скрывать любой проблеск влияния на короля, если такой и был. В случае с Алис наличие влияния было несомненно, за что она и поплатилась. Больше всего народ любил таких, как Розамунда: тихо ждала и трагически умерла, молодой и красивой.

Так обстояло дело с королями и их любовницами. Отношение к королевам, имеющих любовников, было другим. В принципе, английским королям с женами везло, за редким исключением. Этими исключениями были Изабелла – «французская волчица» у Эдварда II, Маргарет Анжу у Генриха VI и Алиенора Аквитанская у Генри II. Хотя доказуемо с любовником открыто жила только Изабелла. Относительно Маргарет все недоказуемо, хотя слухи ходили. Не столько из-за развязности королевы, сколько из-за особенностей короля. А вот Алиенора… Для начала, это была дама с репутацией еще до замужества. Насколько заслуженной репутацией – непонятно. Сам яркий характер этой дамы уже был пищей для сплетен, особенно благодаря ее проповедям в честь любви куртуазной, не к мужу. Где заканчивалась у Алиеноры теория и начиналась (если начиналась) практика, не знает никто. Опять же, для англичан все три королевы были крайне нелюбимыми иностранками, так что рассчитывать на беспристрастность современных им историков было бы наивно. Так настороженно к походам королев на сторону относились отнюдь не из чувства шовинизма. Лучший пример тому – сложная история личной жизни матери Ричарда II, Джоан, «Кентской девы». Джоан так и не отмылась никогда от сплетен, что Ричард – вовсе не сын Черного Принца, а ребенок какого-то французского клерка при дворе. И Генри IV в свое время пытался разыграть карту незаконнорожденности свергаемого им оппонента.

Чаще всего королевские бастарды были абсолютно преданы своему отцу-королю и рассматривались им как свои, самые близкие и верные – ведь их карьера полностью зависела от отца, и обычно отцы их достойно воспитывали и пристраивали. Незаконнорожденные дочери тоже считались политической ценностью, скрепляя своими браками политические союзы. Но и потенциальной опасностью бастарды тоже были, если воспринимали себя (или были воспринимаемы другими) как кандидаты на трон. В Англии только в XI веке было два короля-бастарда: сын короля Кнута Харальд и сам Вильгельм Завоеватель. И все же короли Англии выглядели очень высокоморально по сравнению со своими коллегами с материка. Про Филиппа Бургундского Доброго говорили, что у него любовница в каждом городе его обширных владений, и он признал 15 бастардов. Миланец Франческо Сфорца, незаконный сын наемника и незаконной дочери герцога Миланского, имел 37 детей, по большей части, хмммм… незаконных. В Сицилии XII и XIII веков, в Испании и Португалии XIV века бастарды становились королями в обход законных наследников. Какой простор для переворотов и локальных войн!