Милла Коскинен - О прекрасных дамах и благородных рыцарях

В Handling Synne подтверждается, что некрещеный ребенок не может быть похоронен на церковной земле. Известны случаи, когда там не хоронили даже женщин, умерших в период беременности, если только у них не извлекали плод после смерти. Поэтому уже с начала тринадцатого века в практику вошли кесаревы сечения post mortum. Разумеется, средневековая дама никогда не оставалась одна, даже рожая, и в присутствии родных и друзей роженицы (присутствие мужчин было очень редким) за поведением и профессионализмом акушерки наблюдало много глаз, так что профессия это была не для слабонервных и не для профанов. И тем более – не для темных и антисанитарных пьянчуг, которые так популярны у писателей романов на тему. Ведь именно акушерка решала, пора или нет делать кесарево сечение, звать или не звать врача, и нужно ли посылать к аптекарю.

Новорожденный ребенок крестился в течение 8 дней, но, скорее всего, быстрее, чтобы исключить возможность смерти до крещения. Присутствие матери на церемонии обязательным не было, потому что после родов женщинам тогда полагалось хорошенько вылежаться, ведь они после родов были «слабыми, больными и без телесных сил». Интересен обычай, в соответствии с которым молодые матери появлялись на публике только после церемонии очищения. Корни этого обычая историк Генриетта Лейзер нашла в Старом Завете (Leviticus 12: 1–5), хотя в средневековой Англии не делалось разницы в случае рождения мальчика или девочки: женщина проходила «очищение» приблизительно через месяц после родов. Этот обычай зачастую заставляет закипать кровь любой феминистки, которые (и не только они) считают его подчеркиванием якобы особой грешности женщин. Историки и медики, тем не менее, осторожно указывают на то, что ритуал был направлен на ограждение физического здоровья и психики только что родившей женщины. Доказательством тому служат описания самого ритуала очищения, настоящий прием, который был невероятно торжественен и на котором мать была в центре внимания. Тут и множество свечей, и торжественный банкет, и приятная для слуха музыка…

По поводу выкармливания детей и Тротула, и Бартоломью Англичанин в один голос говорят, что лучшим питанием для ребенка является молоко матери. Тема, не оставляющая людей равнодушными и в наши дни. Но там, где Тротула просто пишет, что «грудное молоко собственной матери является лучшим для ребенка», и не рекомендует кормилиц, Бартоломью пускается в философию: «мать (mater) потому так и зовется, что выкармливает ребенка своей грудью (mamma)». На практике же знатные леди регулярно нанимали кормилиц с проживанием в замке.

Правда, есть одна любопытная особенность. Генриетта Лейзер указывает, что по какой-то причине использование кормилиц совершенно не зарегистрировано в средневековом Лондоне, хотя во Флоренции, например, об этом есть достаточно много письменных материалов. В принципе, Лондон всегда был городом административным и перенаселенным, беспокойным и даже опасным. Сэры и пэры проводили значительную часть своего времени, занимаясь делами короля, и в Лондоне бывали часто. Но отнюдь не каждая аристократическая семья имела в столице свой дом. Жена лорда жила, по большей части, в поместьях, и когда дети передавались кормилицам, это происходило в сельской местности. Так что причина отсутствия материалов по кормилицам в Лондоне может объясняться и этим.

Бартоломью Англичанин дает подробнейшие инструкции и кормилицам: «Как и мать, кормилица счастлива, когда дитя счастливо, и страдает, когда дитя страдает. Она поднимает его, когда оно падает, она целует его, когда оно плачет, пеленает его, моет его и кормит его. Она учит его говорить, она использует медицину, чтобы его лечить. Она носит его на руках и держит на коленях. Она разжевывает пищу, чтобы беззубый ребенок мог ее проглотить. Насвистывая и напевая, она почесывает его, когда он спит». Пеленание детей не обсуждалось, считалось, что если этого не делать, ребенок получит многочисленные искривления. Гаральд Уэльский (1147–1223) упоминает то, что ирландцы не пеленают своих детей, как доказательство их варварской жизни и обычаев. Тротула дает указания, что кормилица должна быть женщиной бело-розовой комплекции, избегающей пряной пищи. Особенно запрещался чеснок. Кормилице рекомендовалось делать физические упражнения, пить легкое вино и виноградный сироп.

Похоже, что мода на использование кормилиц пришла в Англию вместе с норманнами. Известно, что одна из невесток Вильгельма Завоевателя умерла именно от грудного воспаления, последовавшего за бинтованием груди, имеющим целью прекратить выделение молока. Почему они это делали? Во-первых, кормление ребенка сильно ограничивало свободу леди, и без того перегруженной массой обязанностей, подчиняя ее жизнь определенному ритму, мешая полноценному сну в короткие часы отдыха и прочее, о чем знает любая мать. Во-вторых, многие леди считали, что кормление грудью ослабляет женщину.

Естественно, духовные пастыри, обладающие достаточными познаниями обо всем на свете, не обходили в своих наставлениях и матерей. Особенно матерей, и эти наставления дают кое-какое представление о существовавших практиках. Например, Томас Чобемский (1160–1236) категорически возмущался отговоркой матерей-аристократок о «деликатном сложении». Смогла родить – сможешь и выкормить, было его философией. Возможно, благочестивый пастырь подозревал за этой практикой суетное беспокойство леди о линиях фигуры и, наверняка, имел для этого основания. Он возмущался тем, что матери-аристократки зачастую вообще не подходят к своим младенцам, пока те не вырастут достаточно. Церковь наставляла, что матери должны относиться к нуждам своих детей «с вниманием». Кормилицам объясняли, что во время отдыха детей, находящихся под присмотром, их нельзя брать с собой в одну кровать до трех лет минимум, потому что велика опасность придавить ребенка во сне (современные педиатры такую опасность отрицают). Им указывали, что колыбели должны быть проверены на устойчивость и что детей вообще нельзя оставлять без присмотра, даже идя в церковь.

Таким образом, абсолютно ничто в медицинской практике английского Средневековья не может объяснить проблем с продолжением рода у аристократических семейств. Медицина была, причем медицина гораздо более развитая и разумная, чем может прийти на ум от словосочетания «средневековая медицина». По здоровому образу жизни существовала масса рекомендаций, любая образованная женщина получала хотя бы общее представление о практической, повседневной медицине. О гигиене, в том числе и интимной гигиене, писалось и говорилось, разница между вхождением в возраст половой зрелости и готовностью к продолжению рода учитывалась.