Ричард Майлз - Карфаген должен быть разрушен
- Название:Карфаген должен быть разрушен
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ
- Год:2014
- Город:М.
- ISBN:978–5–17–084413–5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ричард Майлз - Карфаген должен быть разрушен краткое содержание
Карфаген…
Наследник цивилизации финикийских мореплавателей, основавших множество колоний.
Богатейший город на западном средиземноморском побережье Африки, обладающий могучим флотом и боеспособной армией.
Торговая держава, господствовавшая в регионе задолго до прихода римлян.
И все же «Карфаген должен быть разрушен!»
Почему не покорен, не завоеван, а именно стерт с лица земли?
По каким причинам существование Карфагена сделалось столь невыносимым для его главного конкурента — молодой Римской республики?
Карфаген должен быть разрушен - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Александр со своей армией подошел к Тиру в 332 году. Получив отказ на просьбу войти в святилище Мелькарта, Александр осадил, а затем разграбил город, перебив его защитников и поработив остальных жителей {492} . Мелькарт, в честь которого ежегодно совершался обряд смерти и возрождения в пламени священного огня, сгинет в дымящихся руинах города, столетиями его воспевавшего. Тирские традиции и религиозные ритуалы затеряются в грохоте помпезных греко-македонских военных церемониалов: парадов, гимнастических состязаний и факельных шествий армии Александра. Торжественное сожжение изображения Мелькарта заменят атлетические соревнования в честь эллинского Геракла. Александр завладел и священной ладьей, на которой карфагеняне доставили свои первые жертвоприношения Мелькарту много веков назад, и начертал на ней греческие посвятительные надписи {493} .
Диодор, идя по стопам Тимея и отклоняясь от повествования о Сицилии, рассказывает о том, как тридцать посланников Карфагена, прибывших с ежегодной десятиной доходов города для Мелькарта, оказались запертыми в осажденном Тире. Когда город пал, Александр сохранил им жизнь, отправив домой с предупреждением: после завоевания Азии он займется и Карфагеном {494} . [198]Таким образом, Родан при царском дворе в Вавилоне должен был узнать не о намерениях Александра в отношении Карфагена, а о том, когда он собирается напасть на город.
Согласно римскому историку Юстину, Родан, решив, что неразумно предъявлять верительные грамоты посла, добился аудиенции с Александром, убедив его ближайшего помощника Пармениона в том, что он изгнанник и желал бы присоединиться к македонской армии. Вызнав планы царя, он сообщил о них в тайных донесениях Карфагену. Однако в городе, охваченном паранойей, никому не было доверия. Когда Родан вернулся, его отблагодарили тем, что казнили. Сограждане заподозрили, будто он пытался предать город македонскому царю {495} .
Из-за преждевременной смерти Александра, случившейся в Вавилоне в июне 323 года, трудно ответить на вопрос: действительно ли он собирался напасть на Карфаген? Западные греческие, а позднее и римские историки, безусловно, хотели убедить именно в этом свою аудиторию. Такая версия вписывалась в их сценарий, предусматривавший объединить войну Александра с Персидской империей и борьбу Сиракуз против Карфагена. Тимей, длительное время находившийся в изгнании в Афинах, подпал под влияние воинственных настроений, разделявшихся многими афинскими писателями в отношении Персии и подогревавшихся походами Александра на Востоке {496} . Стоит ли удивляться тому, что Диодор вслед за Тимеем с удовлетворением рассказывает о том, как Александр, захватив Тир, освобождает статую бога Аполлона, посланную Тиру карфагенянами, укравшими ее в греко-сицилийском городе Гела. Диодор заимствовал у Тимея и синхронизацию событий, чем последний особенно увлекался. Он отмечает, что Александр захватил Тир в тот же час, день и месяц, когда карфагеняне умыкнули статую из Гелы {497} .
Диодор/Тимей, как и другие восточногреческие комментаторы, прекрасно знал о тождественности Мелькарта и Геракла. Он утверждает, что Александр первоначально намеревался «совершить жертвоприношение тирскому Гераклу» [199]. Однако ему и в голову не приходит поразмышлять о единстве образов греческого героя и финикийского божества в представлениях многих обитателей Средиземноморья. Карфагенское военное присутствие на Сицилии стало перманентным, и Диодор вместе с другими сицилийскими историками предпочитает пропагандировать ассоциацию Карфагена с другим величайшим врагом греческого мира — Персией.
От Диодора мы знаем о том, что Тимей реанимировал старую выдумку про то, что в Гимере проходил западный фронт скоординированной агрессии против греков, организованной карфагенянами и персами {498} . Затем, сдвинув вспять дату сражения, чтобы оно совпало по времени с битвой при Фермопилах, когда триста спартанцев героически сдерживали натиск превосходящих персидских сил, Тимей мог изобразить баталию при Гимере как поворотный пункт в великой средиземноморской войне между варварами и Элладой {499} . Это помогает ему и завуалировать нежелание тирана Сиракуз помочь материковым грекам. Он придумывает очередную небылицу: Гелон-де отплыл в Грецию, чтобы помочь грекам в войне с персами, но его остановили вести о великой победе при Саламисе {500} .
В описаниях Тимеем войн между Карфагеном и Сиракузами стратегические мотивы интервенции Карфагена в Сицилию, как и персов в Грецию, сводятся к стремлению поработить Элладу. Это прекрасно иллюстрирует, к примеру, и такой эпизод: греки, одержав победу, обнаруживают в карфагенском лагере 20 000 пар наручников {501} . [200]В другой раз Тимей создает не менее яркую и тоже надуманную сцену братания греческих наемников, сражавшихся на стороне сиракузцев, со своими соотечественниками, нанятыми карфагенянами. Наемники Сиракуз недоуменно спрашивали наемников Карфагена: как они могут служить государству, которое хочет закабалить и довести до состояния варварства греческий город? {502}
Однако археологические свидетельства материальной культуры Сицилии создают несколько иное представление о жизни на острове, отличающееся от описаний беспросветной межэтнической вражды и тотальной войны, оставленных для нас историческими злопыхателями {503} . Кровопролитные конфликты не остановили процессы взаимопроникновения и слияния различных культур, присущих греческим и пуническим общинам. Войны между Карфагеном и Сиракузами, можно сказать, даже способствовали экспорту религиозного и культурного синкретизма, являвшегося длительное время лишь одной из характерных черт колониальной Сицилии. Он затронул и Карфаген, проявляясь в умонастроениях прежде всего офицеров карфагенской элиты, служивших в армии на Сицилии, и членов достаточно многочисленной греко-сицилийской общины, уже обосновавшейся в городе {504} . [201]
Наглядный пример такой межэтнической интеграции — возросшая в Карфагене значимость культа греческой богини плодородия Деметры и ее дочери Коры (Персефоны), консорта Гадеса (Аида), владыки подземного царства. Диодор, вторя Тимею, подчеркивает греко-сицилийское происхождение культа, указывая на то, что Гадес похищал и насиловал Кору на острове, хотя греческие города Южной Италии предпочитают верить в то, что это мерзкое событие происходило у них {505} . Культ обеих богинь стал официальным в Карфагене в 396 году, и Диодор преподносит этот факт как попытку карфагенян умаслить Деметру и Кору, когда они наслали на них чуму, наказав за разграбление храма в Сиракузах незадачливым генералом Гамилькаром. В то же время Диодор твердо убежден в эллинистической природе культа. Он сообщает о том, как карфагенские власти отыскивают греков, проживающих в городе, и назначают их служить богиням, а карфагенским аристократам, назначающимся жрецами, даются наставления «совершать ритуалы так, как это делают греки» {506} .
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: