Александр Костин - Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия

Печальная весть свалила уже немолодого князя в постель не только, а вернее, не столько потому, что разгромлено Игорево войско и погибли многие тысячи «храбрых русичей», а потому что рухнули его некие честолюбивые стратегические планы, осуществление которых навеки вписало бы его имя в исторические скрижали как великого полководца и государственного деятеля. Нервное потрясение было такой силы, что с князем, скорее всего, приключился инфаркт или инсульт, подвигнувший его на край могилы. Вот откуда эти приготовления к похоронам, которые фактически могли иметь место, но мастерски обращены автором «Слова» в вещий («мутный») сон, значение которого и растолковывают якобы бояре.

Однако послушаем, что же сам Святослав отвечает боярам, а вернее, в чем уверяет самого себя, когда бояре доложили ему:

А говорит он, на первый взгляд, весьма странные вещи, послушаем:

Тут что ни стих – все загадка, особенно вот этот фрагмент строфы: « Нъ нечестно одолесте, // нечестно бо кровь поганую пролиясте ». Когда это стало бесчестьем бить поганых половцев? Значит, Буй Тур Всеволод совершает бесчестье в своем фактическом единоборстве с половцами в единственном эпизоде смертельного сражения на реке Каяле, приведенным автором повести:

Мы не ведаем, как сражались другие князья и их воины, автор «Слова» по какой-то причине умалчивает об этом, но считать бесчестным поступком со стороны князя Всеволода то, что на поле неравного боя все-таки «… лежат поганые головы половецкыя » и « поскепаны саблями калеными шеломы оварьскыя », ни умом, ни сердцем воспринять невозможно.

Любознательный читатель:

– Конечно, не мог так не только произнести, но и подумать даже Великий князь Святослав Всеволодович в отношении героя сражения на Каяле князя Всеволода. Возможно, его буквально душит возмущение по поводу первой схватки со степняками на реке Сюурлий. Ведь прежде чем сказать эти странные слова о бесчестье князей-братьев, Святослав изрек: « Рано еста начала Половецкую землю // мечи цвелити, // а себе славы искати ».

– Это, скорее всего, так и было, хотя абсолютное большинство исследователей относят эти горькие слова Свято

слава не к самому факту сражения, где пролилось немало и половецкой крови, а к факту сепаратного похода братьев, совершенного якобы без ведома Киевского князя, делая упор на то, что братья рано начали «… себе славы искати », а также якобы похвалялись: «… переднюю славу сами похитимъ, а заднюю си сами подѣлимъ! ». Вот как, например, трактует академик Б. А. Рыбаков ту часть «златого слова» Святослава, которая относится к его «сыновичам»: «…Великий князь Святослав произносит речь, одобренную автором <���«Слова»> и поэтому названную им «златым словом». Первым пунктом великокняжеской речи стало обвинение Игоря и Всеволода в торопливости и в нечестности. Обращением к ним подчеркнута предполагаемая феодальная подчиненность Святославу: он называет их «сыновцами», то есть племянниками, тогда как на самом деле они его двоюродные братья, то есть родственники в одном колене, а не младшие. Главный упрек состоит в сепаратности действий: «мужаемся сами» – «повоюем вдвоем (не дожидаясь задуманного общего похода) ».

« Похитить переднюю славу» означало то, чего так добивался Игорь в 118 году, оттесняя двоюродного брата своей жены Владимира Глебовича Переяславского от руководства авангардом, которому в первую очередь достаются трофеи и слава . И глагол здесь употреблен подходящий к действиям Игоря в 1185 году, когда он настолько разъярился на Владимира, что зверски разгромил его город Глебов. О воинской славе обычно говорилось « добыть», «получить», «приобрести » и т. п. Здесь же Автор применил жесткое « похитить ».

И в отношении «передней славы» авангарда, и в отношении задней славы окончательного дележа после предполагаемой победы Автором дважды употреблено слово « сами ». Фраза, начатая в двойственном числе («рекосте», «мужаемся»), точно указывает на двух братьев – Игоря и Всеволода, – предполагавших только вдвоем, «сами», осуществить поход-рейд и вернуться с победой. Святослав и обвиняет этих братьев в торопливом и безрассудном отрыве от общего дела .

Лестные слова о храбрости, о закаленных стальных сердцах двух Святославичей должны были несколько смягчить, завуалировать суровость справедливого обвинения [101].

Суть эпизода, произошедшего в ходе совместного похода нескольких князей в Половецкую степь в 1184 году, упомянутого академиком Б. А. Рыбаковым, как ничто иное высвечивает сложную ситуацию, складывавшуюся в начале 80-х в отношениях между Русью и Степью, с одной стороны, и между русскими князьями – с другой. Это были годы интенсивных походов на сопредельные территории как русских князей, так и половецких ханов, а также княжеских междоусобиц, которые зачастую несли неслыханные страдания русичам более тяжкие, чем половецкие набеги. Кроме того, возобновились союзы между отдельными князьями и половцами, особенно между черниговскими князьями и ханами Кончаковского юрта. Это был сложный процесс ассимиляции сопредельных этносов, скрепленный кровью простого народа.

В 1179 году Киевский князь Святослав Всеволодович собрал в Любече всех оставшихся в живых Ольговичей, и они целованием креста договорились больше не враждовать между собой, а сосредоточить усилия в борьбе с половцами, где набирал силу хан Кончак. На этом совещании князь Игорь был утвержден князем Новгород-Северским вместо умершего брата Олега, Чернигов Святослав уступил своему родному брату Ярославу, а сам остался в Киеве. Итак, 30-летний Игорь, получив княжество, становится одним из влиятельных русских князей. Небольшое по площади Северское княжество играло важную роль во взаимоотношениях со Степью, поскольку подчиненные ему города Путивль, Рыльск, Трубчевск и Курск непосредственно граничили с Половецкой Степью.