Анатолий Варшавский - Опередивший время. Очерк жизни и деятельности Томаса Мора

— Королевский, — сказал старик рыбак.

…Мальчик памятлив и понятлив. И запоминает он не только спряжения и склонения, не только объяснения того, что такое звезды и почему идет дождь.

Впоследствии, уже в старости, Мор вспомнит, какое незабываемое впечатление на него произвел разговор отца с одним своим приятелем. Тот рассказывал о соседе, который, узнав о смерти короля Эдуарда IV, с ужасом воскликнул: «Помяните мое слово, королем станет герцог Глостер!»

Герцог Глостер — это будущий Ричард III, человек, устлавший путь к короне трупами своих близких, не остановившийся перед тем, чтобы умертвить в Тауэре собственных племянников. Человек, чье имя с ужасом произносила вся Англия.

Пройдут годы, и Томас Мор напишет историю царствования этого одного из самых больших злодеев на английском престоле.

В ней среди прочего будет сказано: «После свершения своих преступных дел король навек лишился покоя и никогда уже не чувствовал себя в безопасности. Выходя из дому, он все время озирался во все стороны, держа руку на рукоятке кинжала… чувствовал себя разбитым и больным по ночам и не столько спал, сколько дремал, прислушиваясь к малейшему шороху». Именно «Историю короля Ричарда III» Мора положит в основу своей знаменитой пьесы Шекспир.

Но пока Томаса Мора самого еще учат и английскому языку, и литературе, и логике, и истории. Ему преподают искусство танцев и искусство красноречия, его обучают игре на лютне и флейте. Он учит грамматические правила, математику, астрономию и, уж конечно, латынь. Многие его соученики люто ненавидят этот язык: бесконечные правила, исключения из правил… Тоска, а не занятия. А Томасу латынь дается легко. Уже в школе он может прочесть по памяти отрывки из понравившихся ему древних и новых книг.

…Идут годы, и все шире раскрывают перед умственным взором мальчика мир знаний его верные друзья — книги. Книги, в которых рассказывается о героях и богах древности, о далеких и близких временах, о людских судьбах, о тайнах природы и тайнах жизни.

Быть пажом у какой-нибудь знатной персоны означало не только прислуживать ей за столом, но и сопровождать везде и всюду. И если паж был умен и сметлив, наблюдателен и ловок, он не только многому мог научиться, но и открыть себе путь к дальнейшему продвижению. Отец Мора никогда не забывает напомнить Томасу, что человек должен испытывать глубокое уважение к карьере и деньгам. И делает все от него зависящее, чтобы пристроить сына — то ли в двенадцать, то ли в четырнадцать лет — в дом одного из крупнейших государственных деятелей Англии, Джона Мортона — архиепископа Кентерберийского (это высший сан в английской церкви) и одновременно лорд-канцлера Англии.

Мортон был человеком незаурядным. Интриган и политик (это именно ему пришла в голову идея укрепить власть Тюдора путем брака с представительницей Йоркской династии), принимавший самое непосредственное участие в бурях четырех царствований, блестяще образованный, он покровительствовал философам, поэтам, ученым, понимал толк в науке, в искусстве, в литературе.

Кто только не бывал в роскошном архиепископском дворце Ламбете, что высился — их разделяла Темза — напротив королевского Вестминстерского дворца! Какие только вопросы не обсуждались за гостеприимным столом! Религия, политика, литература — все было в центре внимания. Здесь не делали секретов из трудностей, которые переживала страна, любили потолковать о последних новостях, погадать о будущем, вспомнить прошедшие времена.

…Юноша, молча стоящий позади кресла своего хозяина, в чьи обязанности входит подавать блюда и наливать вино, изо дня в день слышит дискуссии и разговоры о самых острых проблемах современности.

Мор видит здесь первых в Англии гуманистов, ученых и писателей, с жаром отстаивающих право человека на земное счастье. Он видит и людей другого склада, крупных царедворцев, богатых купцов, обуреваемых жаждой денег и власти, готовых ради этого пойти на любое преступление.

Дом Мортона полон бесчисленных слуг. Здесь целый сонм дворецких, управителей, клерков, казначеев, конюших, грумов, поваров и прочей челяди. Перед юношей как бы в миниатюре чуть ли не все слои английского общества. Включая разоренных крестьян и городских ремесленников, чье имущество составляют только ветхие лохмотья. Иногда — обычно по праздникам — им раздает милостыню специальный чиновник, который так и именуется: раздатчик милостыни. Ее хватает в лучшем случае на несколько дней. А дальше живи как знаешь. Можешь и не жить.

Иногда во дворце Мортона устраивают развлечения: концерты, домашние спектакли. Живой, остроумный, веселый юноша принимает в них самое горячее участие. Он пишет стихи, сочиняет пьесы.

Его импровизации и остроты пользуются успехом.

Мортону нравится Мор.

«Этот мальчик станет великим человеком. Я уже стар, но тот из вас, кто доживет до этих времен, сможет убедиться в правоте моих слов», — говорит он.

…Для дальнейшего продвижения в науках Мортон отправляет Томаса в Оксфорд.

1492 год.

Красные приземистые домики с островерхими крышами, узкие улицы, широкие зеленые лужайки возле учебных корпусов.

Когда-то университет выделился из Парижского: в XV веке сюда переселилась часть его профессоров и студентов. Сейчас это почтенное учебное заведение со своими традициями, привычками, установлениями.

Впрочем, именно теперь во внутренней жизни Оксфорда, в курсах, которые читают студентам, самом подходе к целям и задачам учебы много нового. Время, бурное и противоречивое, накладывает свой отпечаток и на деятельность этого старейшего университета.

Оксфорд, пожалуй, единственное в Англии учебное заведение, где преподается греческий язык. Совсем недавно он был никому не ведом в Англии. Более того, приверженцы средневекового мышления, а таких еще много и в Оксфорде, вообще ничего не хотели слышать об этом языке. Не без некоторого основания они громогласно именуют его «дверью, ведущей к ереси»: ведь на нем писали свои «безбожные» сочинения материалисты древности! И всеми силами противятся, чтобы к этой двери были подобраны ключи.

Но нет ничего труднее, как остановить начавшийся процесс пробуждения мысли. Свежие ветры вольнодумного знания все чаще врываются в затхлый мир богословской схоластики, заставляя бледнеть от ужаса ее служителей и почитателей.

Допоздна горит коптилка — эта единственная роскошь, которую позволяет себе Томас Мор, — в одной из комнат студенческого общежития. Час, когда полагается гасить свет, давно прошел. Но Томас не думает об этом. Он весь во власти мыслей, которые открывает ему древняя книга. Как много знал, как много понимал ее автор, живший чуть ли не тринадцать веков назад! «Лучше всего писать о том, что сам видел и наблюдал». «Ум писателя должен походить на зеркало… Какими оно воспринимает образы вещей, такими должно отражать, ничего не показывая искривленным, или неправильно окрашенным, или измененным».