Коллектив авторов - Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке

Наконец, в-третьих, постоянная угроза для соседей и грабительские походы изначально создавали предпосылки для распада и гибели государства ваххабитов. Непримиримый фанатизм последователей Ибн Абд аль-Ваххаба заставил их прервать торговые связи с «многобожниками», которыми для них были все, не разделяющие их воззрения. До 1810 г. была запрещена торговля с Сирией и Ираком. Однако экономические потребности были сильнее слепого фанатизма. Торговля Аравии с «многобожниками» сократилась, но продолжалась. Сделав тщетную попытку установить «самоблокаду» Аравии, но оказавшись не в состоянии обойтись без торговли с «многобожниками», Саудиды нанесли ущерб своему авторитету. К тому же за пределами Аравийского полуострова и зоны пустынь ваххабитское войско оказалось не в состоянии вести крупные успешные операции. Между тем в приостановке экспансии уже таилась угроза существованию государства Саудидов. Участие в победоносном грабеже — вот главное, что объединяло знать разрозненных оазисов и племен. Когда же военное расширение Диръийского эмирата, достигнув своих естественных границ, замедлилось, а потом практически прекратилось, объединение для аравийских вождей потеряло многие привлекательные черты. Противоречия, которые медленно подтачивали его изнутри, постепенно приобрели разрушительный характер. Достаточно было какого-либо внешнего толчка, чтобы начался процесс распада государства Саудидов. Этот момент наступил в 1811 г., когда Мухаммед Али по призыву Стамбула развернул против ваххабитов крупномасштабную войну.

В отличие от ваххабитского Неджда средние и восточные магрибинские территории XVIII в. (Алжир, Триполитания, Тунис) по-прежнему считались провинциями Османской империи, но фактически стали самостоятельными государствами и получили у европейцев названия «регентства» или даже «королевства». Их властители (янычарские деи в Алжире, вожди войсковых отрядов кулугли в Триполи, беи в Тунисе) имели собственную армию, флот и администрацию, проводили самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, заключали международные договоры. Символическое же главенство Стамбула выражалось в признании алжирцами, тунисцами и триполитанцами османского султана духовным главой мусульман-суннитов. Его имя чеканилось на монетах и упоминалось в проповеди после пятничной соборной молитвы. При вступлении нового падишаха на престол и по религиозным праздникам правители Магриба неизменно посылали в Стамбул богатые дары — ковры, одежды, золоченое оружие, львиные шкуры, арабских скакунов. В ответ имперские правители отправляли корабли, пушки, порох, селитру, свинец, ядра, а также символ инвеституры османского наместника — почетный кафтан паши, хотя эта должность имела в Магрибе номинальное значение. Подобные посольства с дарами сановники Порты считали данью, а магрибинские вожди — знаком внимания. Судьба пиратско-янычарской верхушки во многом зависела от постоянной помощи Стамбула, но и Порта была заинтересована в надежном союзнике на североафриканских берегах. Поэтому отношения Алжира, Туниса и Триполи с османской метрополией в XVIII в. скорее можно назвать взаимовыгодным союзом единоверцев, нежели зависимостью. Что же до западных территорий Магриба — Марокко и приатлантической Сахары — то они по-прежнему оставались вне границ Османской империи. Уровень политического развития у них был различен. В Марокко сложилась устойчивая, хотя и слабоцентрализованная монархия под руководством династии Алауитов, возводящих свое происхождение к пророку Мухаммеду. В приатлантической части Сахары легко возникали и рассыпались полукочевые «эмираты», то воевавшие, то объединявшиеся с негрскими государствами долины р. Сенегал.

В Триполитании XVIII в. распад османских порядков способствовал возрождению местных традиций общественной и политической жизни. Их основными носителями в Триполи были представители своеобразной этнической прослойки — потомки от браков турок с арабскими женщинами (араб. кулугли; от тур. кул оглу, букв, «сын раба [государева]», т. е. сын государственного служащего). Будучи арабами по языку и культуре, они несли военную службу, сочетая ее с занятиями земледелием и ремеслом. Эта привилегированная группа населения была связана кровными узами с местными жителями и противопоставляла себя янычарам, сохранявшим турецкий язык и обычаи.

«Северная Африка или Берберия, включающая в себя королевства Триполи, Тунис, Алжир, Фес и Марокко». Карта Р. Бонна. 1780 г.

На рубеже XVII–XVIII вв. в обстановке янычарского своеволия, анархии и смут отряды кулугли стали в Триполи существенным противовесом дестабилизации общественной жизни. Их командир Ахмед Караманли в начале XVIII в. повел борьбу за отстранение от власти турецких ставленников, а затем открыто выступил против янычар при поддержке бедуинских племен и населения г. Триполи. 28 июля 1711 г. он организовал военный переворот, в ходе которого было истреблено более 300 янычарских командиров. Отказавшись принять наместника Порты, честолюбивый военачальник в 1713–1716 гг. объединил под своей властью всю территорию современной Ливии. Богатые дары султану и петиции населения с просьбой назначить Ахмеда наместником вынудили Порту признать сложившееся положение дел. В 1722 г. Ахмед Караманли официально вступил в должность наместника в Триполи с присвоением ему титулов бейлербея и паши.

Социальную опору новой династии Караманли составили общины воинов-кулугли, из которых формировались воинские части. Янычарский же оджак был расформирован и потерял былое значение. Со свободными арабскими племенами Караманли старались поддерживать союзнические отношения. Как Ахмед, так и его преемники придавали большое значение религии: восстанавливали шариатские суды, юрисдикция которых была ограничена при янычарах, оказывали почтение мусульманским духовным лидерам (мурабитам) и религиозным братствам. Хотя в управлении эйалетом сохранились османские традиции, переход власти в руки кулугли стимулировал арабизацию правящей группировки.

Внутренняя жизнь раннего государства Караманли была наполнена заговорами и междоусобицами. За 34 года правления (1711–1745) Ахмеду Караманли пришлось подавить более 20 восстаний и мятежей. Установление военной деспотии, укрепление администрации и ужесточение налоговой системы вызывали попытки оставшихся янычар вернуть себе былые привилегии. Однако уставшее от постоянных войн население было пассивно, и янычарские бунты не имели широкой поддержки. Поэтому к концу правления Ахмеда Караманли на территории эйалета Триполи сложилось уже вполне централизованное государство с полноценным административным аппаратом, армией и флотом. Это позволило основателю династии не только обеспечивать безопасность страны и установить порядок в ее внутренних районах, но и гарантировать постоянное поступление доходов, основными источниками которых являлись корсарство, транссахарская торговля и дань с европейских государств.