Коллектив авторов - Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке

Другой серией экономических мероприятий стали налоговые послабления для беженцев, возвращавшихся на брошенные поля. Для облегчения последствий депрессии и голода в ряде областей страны было увеличено количество зерна, выдаваемого голодающим из государственных запасов. Важнейшей экономической реформой этого периода стал указ от 1712 г., зафиксировавший взимаемую подушную подать на уровне количества населения, учтенного переписью 1711 г. Эта мера имела двоякие последствия. Она несколько уменьшила налоговую нагрузку для части подданных, однако рост населения теперь в меньшей степени ограничивался экономическими факторами, что в долгосрочной перспективе стало одной из причин демографического взрыва (за XVIII в. население Китая увеличилось по одним подсчетам в два с половиной раза, а по другим — втрое), привело к нехватке земли в восточных и центральных регионах империи и в конечном итоге к ряду социальных конфликтов.

В целом к началу XVIII в. властям удалось создать условия для стабилизации экономической обстановки, восстановить систему сельского хозяйства и торговые связи между регионами, а также значительно пополнить казну. Впрочем, после 1710 г. содержимое казны вновь уменьшилось. Одной из причин этого стали растущие финансовые злоупотребления в государственном аппарате. Балансируя между различными политическими силами при дворе (маньчжурской аристократией, северной и южной группировками китайских ученых, неофициальными доверенными лицами), Канси предпочитал без особой на то необходимости не вмешиваться в деятельность чиновников, проявляя терпимость к умеренной коррупции. Несколько состоявшихся процессов над коррупционерами, однако, выявили весьма значительные масштабы таких злоупотреблений. Ряд высших сановников через подставных лиц и под вымышленными именами имели свои доли в наиболее доходных предприятиях и торговых операциях, давали деньги в рост, вымогали подношения у местных чиновников и даже использовали государственные средства в качестве инвестиционного капитала. Коррупция на местах во многом была обусловлена тем, что окружные и уездные чиновники получали достаточно символическое жалование, которого было явно недостаточно, особенно с учетом того, что они должны были не только содержать себя, но и оплачивать работу служащих управы, поддерживать в порядке городские стены, дороги и мосты, пополнять местные зернохранилища на случай голода, а также давать взятки вышестоящим. Свою роль в такой ситуации, возможно, сыграло и ухудшающееся здоровье императора, не позволявшее ему эффективно контролировать государственный аппарат.

Другой причиной финансовых проблем стали военные расходы. Несмотря на победу в первой джунгарской войне в 1697 г., Джунгарское ханство, возглавляемое теперь племянником Галдана Цэван-Рабданом, продолжало оставаться для Цинской империи серьезной угрозой. Опасаясь усиления Джунгарии, Канси еще в 1712 г. направил особое посольство к Аюки-хану, правителю калмыков, в XVII в. откочевавших на Волгу и позднее принявших русское подданство. Однако склонить его к совместным действиям не удалось.

Вторая война с Джунгарским ханством (1715–1739) началась с неудачной попытки джунгарских войск атаковать оазис Хами, находившийся под властью Цинского государства. Однако основной ареной конфликта стал Тибет. Контролировавший Тибет кукунорский Лхавсан-хан настроил против себя значительную часть ламаистского духовенства своим вмешательством в решение вопроса о том, кто будет следующим далай-ламой. Оппозиция призвала на помощь Цэван-Рабдана, который направил в Тибет шеститысячный корпус под командованием своего брата Цэрин-Дондуба. В 1717 г. джунгарские войска разгромили Лхавсан-хана, взяли Лхасу и установили контроль над Тибетом. С точки зрения китайской дипломатии, Тибет считался данником Цинского государства со времени визита пятого Далай-ламы в Пекин и получения им инвеституры от императора Шуньчжи в 1652 г.; кроме того, Кукунорское ханство тоже находилось под покровительством Китая. Китай предпринял ответные меры, и в 1720 г. маньчжурские войска вошли в Лхасу, обратив в бегство джунгарскую армию, и формально присоединили Тибет к Цинской империи. В городе был размещен трехтысячный цинский гарнизон, на который опирались представители императора, фактически взявшие под контроль власти Тибета. Однако война продолжалась еще почти два десятилетия с переменным для обеих сторон успехом и немалыми финансовыми затратами. Последней значительной победой при жизни императора Канси стало присоединение Турфанского султаната в 1720 г., позволившее Цинской империи создать плацдарм на подступах к Джунгарскому ханству.

В XVIII веке была заложена основа отношений (и будущих конфликтов) Китая со странами Запада. Главными посредниками в этих отношениях являлись находившиеся при дворе Канси католические миссионеры, для которых предыдущее столетие завершилось весьма оптимистично: многие из них состояли на государственной службе в качестве астрономов, картографов, математиков, художников, переводчиков и даже советников и наставников императора. Например, иезуит Фердинанд Вербист (1623–1688) занимал должности главы Астрономической палаты, а затем заместителя главы Ведомства общественных работ; Жан-Франсуа Жербийон (1654–1707) и Томаш Перейра (1645–1708) по приказу императора участвовали в подготовке Нерчинского договора с Россией. Упрочению положения миссионеров при дворе также способствовало излечение Канси от малярии (с помощью хинина) французскими иезуитами в 1693 г. Влияние миссионеров на императора усиливал активный интерес Канси к западной науке, музыке и техническим новинкам. Наконец, в 1692 г. был издан императорский указ о веротерпимости, открывавший для миссионеров более широкие возможности для проповеди и позволявший строить храмы в некоторых городах страны. На рубеже XVII–XVIII вв. в Китае находилось от 140 до 160 христианских миссионеров и насчитывалось около 200 тыс. обращенных китайцев-христиан.

Однако уже вскоре надежды на христианизацию Китая рухнули; причиной этого стал развернувшийся на рубеже XVII и XVIII вв. «спор о ритуалах». Суть его состояла в проблеме совместимости христианских догм и китайских обрядов. Иезуиты отстаивали мнение, которого придерживался еще Маттео Риччи, основатель их миссии в Пекине: культ предков и иные обряды жертвоприношений, принятые в Китае, следовало считать ритуалами светскими, а потому вполне совместимыми с христианской практикой. Выступившие же против иезуитов доминиканцы, напротив, уподобляли китайские культы идолопоклонству и требовали от новообращенных полного отказа от них. Папа Климент XI поддержал доминиканцев, донеся свою бескомпромиссную позицию до миссионеров в Китае и самого императора через двух легатов — Мэйяра де Турнона в 1705 г. и кардинала Меццабарба в 1720 г. Вмешательство Ватикана в интерпретацию китайских ритуалов сильно уронило авторитет христианства в глазах императора. Уже в 1706–1707 гг. Канси издал указы, поставившие миссионеров перед трудным выбором: согласиться с императорской трактовкой христианства и остаться в Китае (рискуя быть отлученными от церкви) или последовать папской булле, но покинуть страну. После этих указов количество миссионеров в Китае сократилось наполовину, а их деятельность формально стала сводиться к придворной службе.