Сборник статей - И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Шаховской 1830 / Шаховской А.А. Москва и Париж в 1812 и 1814 годах: Воспоминания, в разностопных стихах. СПб., 1830.

Шаховской 1833 / Шаховской А. А. Письмо князя А.А. Шаховскаго к князю Е.П. Мещерскому 20 авг. 1833 г. // Русский архив. 1908. Т. 1.

Шаховской 1836 / Шаховской А.А. Письмо Д.И. Языкову, 24 мая <1836 года> // ПФААН. Ф. 8. Оп. з (1835). № 64 (автограф).

Шаховской 1840а / Шаховской А.А. Летопись русского театра: Вступление // Репертуар и пантеон. 1840. № 6.

Шаховской 1840b / Шаховской А.А. История театра: Вместо предисловия письмо к редактору Пантеона // Пантеон русских и всех европейских театров. 1840. Ч. 2. № 5.

Шаховской 1842 / Шаховской А. А. Обзор русской драматической словесности. Эпоха 1-я: Трагедия // Репертуар русского и Пантеон всех европейских театров. 1842. № 3.

Шаховской 1843 / Шаховской А.А. Письмо о Петре Великом. К К. Е.П.М. (Петербург 1831 года) // Молодик на 1843 год. Харьков, 1843.

Шаховской 1961 / Шаховской А.А. Комедии. Стихотворения. Л., 1961.

Ярцев 1896 / Ярцев А.А. К жизнеописанию князя А.А.Шаховского // Русский архив. 1896. № 3.

Lettres / [Mestcherski Е.] Lettres d’un Russe adressées à MM. les Rédacteurs de la Revue Européenne, ci-devant du Correspondant. Nice, 1832.

Schlegel / Schlegel A. W. Cours de littérature dramatique / Trad. Mme Necker de Saussure. Paris, 1865. T. 2.

Иерусалимский проект был изложен Жуковским в письмах к великим князьям Александру и Константину Николаевичам в конце 1849 – начале 1850 года и не публиковался в виде отдельной статьи. Предложение освободить храм Гроба Господня и Иерусалим из-под власти турецкого султана не было новым; важно, что Жуковский полагал: Иерусалим должен перейти под контроль христианских держав мирным, бескровным путем. Поэт подчеркивал: необходимо избежать войны с Оттоманской империей. В 1849 году он предложил, по сути, вариант урегулирования возможного конфликта, приведшего к началу Восточной войны (1853).

Обратимся к генезису Иерусалимского проекта. Выбор имени для родившегося в 1827 году второго сына Николая I был знаковым 1. Рифма, возникшая между именами сыновей императора и его братьев, спровоцировала появление слуха о том, что царь, возможно, возвратится к планам Екатерины II, которые были призваны осуществиться в ходе предстоящей Русско-турецкой войны. В очередном отчете Булгарин сообщал шефу жандармов:

Обстоятельство, что Великий князь Константин Николаевич родился в то самое утро, когда Дмитрий Донской праздновал победу над Мамаем, почитают счастливым предзнаменованием для новорожденного. Известно также и напечатано в русской книге при покойной Императрице Екатерине, что на Востоке существует пророчество, якобы русский князь Константин освободит Царьград от мусульман. Когда Цесаревич Константин Павлович объявлен был Императором, многие носились с этою книгою и особенно купечество. Ныне опять взялись за оную.

На выставке в Академии художеств, где множество было посетителей, только и разговору было, что о рождении Великого князя, о Дмитрии Донском и об имени Константина, что почитается счастливым предзнаменованием [Видок: 209].

А.Х. Бенкендорф извещал императора:

Не менее также занимаются толками на счет новорожденного великого князя, о котором по объявлении высочайшего рескрипта между старообрядцами, духовными и напоследок во всех состояниях стремительно перелетать стали от одного к другому приятные предсказания из Апокалипсиса и прорицание Мартына Задеки, в коих будто бы сказано, что в плодородный год, каковым почитается 1827-й, родится царь Константин, который освободит Иерусалим и Гроб Христов от ига неверных, и наречется 2-м. Почему в публике и предвещают быть спасителем Иерусалима великому князю Константину Николаевичу (цит. по: [Кучерская: 234]).

Жуковский интересовался этими слухами. В его библиотеке имелись обе книги: «Любопытное предсказание сто шестилетнего славного старика Мартына Задека о взятии Константинополя, столицы турецкого султана» (М.: Тип. Н. Степанова, 1828); «Предсказание о падении турецкого царства аравийским звездословом Муста-Эддыном, напечатанное в первый раз в С.-Петербурге, 1789 года» (М.: Тип. Н. Степанова, 1828) [Лобанов: 345,347].

Общественное мнение выражало неудовлетворение результатами Русско-турецкой кампании, несмотря на ее полный успех. Николай I отчеркнул следующее место из отчета Бенкендорфа:

Питаемое славой блестящих военных подвигов своих героев, национальное чувство являлось источником некоторого неудовольствия в массах тем, что наши победоносные войска не вошли хотя бы на несколько часов в Константинополь <���…> известие об Адрианопольском мире не вызвало большой радости: все ждали Константинополя [Бенкендорф: 113–114].

На протяжении всего царствования Николаю I приписывали как в Европе, так и в России планы, которых он не намеревался осуществлять. Для многих подданных в конце 1820-х годов «национальная идея» включала решение турецкого вопроса: освобождение Константинополя и/или Иерусалима.

По мнению И. Винницкого, баллада Жуковского «Плавание Карла Великого» (1832) «фиксирует те черты русского императора, которые Жуковский поэтизировал (можно сказать, что это стихотворение – поэтическое изображение характера и миссии Николая)» [Виницкий: 197]. Подчеркнем важные для нашего сюжета строки:

Баллада, по сути, программировала сценарий политического проекта: истинный монарх Николай I вместе с другими государями направляется в Иерусалим, преодолевая морские препятствия и исторические «бури». В другой балладе – «Старый рыцарь» (1832) – Жуковский поэтизировал крестовые походы.

С начала 1840-х годов началась дипломатическая борьба между Россией, Францией и Англией за право влияния на политику султана. В 1844 году Николай инкогнито прибыл в Лондон, дабы обсудить с английским правительством вопрос о судьбе Оттоманской империи в случае ее развала. Есть мнение, что визит стал «первым шагом на пути к Восточной войне» [Геллер: 70]. В 1845 году была впервые организована поездка в Константинополь русского великого князя, и, разумеется, им стал Константин Николаевич 2.7 (19) мая он писал Жуковскому:

Когда Вы будете читать это письмо, я уже буду в Царьграде, в котором не было еще Русского Князя с тех пор, как на его вратах висел щит Олега! Доживу ли я до того времени, что это повторится, что гордый Истанбул снова падет под ударами Русских Перунов? <���…> А все такое веселье об этом думать. Я как буду осматривать Константинополь, все буду наматывать на ус, хотя он у меня еще не вырос, авось когда-нибудь да пригодится [Письма Константина Николаевича].