Сборник статей - И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Заметим, что в переводах других либретто (Россини, Беллини, Доницетти, Педротти) Григорьев менее разнообразен. Здесь определенную роль играют жанровые особенности: в комических операх доминируют краткие и средней длины хореи и ямбы, соответствующие коротким размерам оригиналов. Например, ария «Un foco insolito» («Дон Пасквале») передана двухстопным ямбом с дактилическими окончаниями: «Огонь неведомый/В душе я чувствую…» (9). Вообще в переводах либретто Россини, Беллини и Доницетти доминируют трехстопные и четырехстопные ямбы и хореи. Более длинные стихи встречаются в операх драматического содержания, например, в «Лючии де Ламмермур» Доницетти. Существенно, однако, что наиболее разнообразны метрически именно переводы либретто опер Верди.

Хотя Григорьев занимался переводами либретто в основном для заработка, некоторые его решения весьма интересны. Полагаем, что переводные арии должны включаться в научные издания стихов Григорьева, ибо эти «периферийные», но по-своему выразительные тексты позволяют более объемно представить его поэзию.

Бал-Маскарад

№ 1

№ 2

№ 3

№ 4

№ 5

№ 6

№ 7

№ 8

№ 9

Сила судьбы

№ 10

№ 11

№ 12

№ 13

1 Григорьев A. Стихотворения. Поэмы. Драмы. СПб., 2001. С. 552–657,734-736 (примеч. Б.Ф. Егорова). Далее при ссылке на это издание указывается лишь номер страницы непосредственно в тексте.

2 Григорьев А. Письма. М., 1999. С. 281, 283.

3Григорьев переводил первую редакцию либретто Ф.М. Пьяве, позднее сильно переработанную Верди и либреттистом А. Гисланцони. См.: Гозенпуд А. Оперный словарь. СПб., 2005. С. 486.

4 Григорьев А. Письма… С. 148–149.

5 Григорьев А.А. Театральная критика. Л., 1985. С. 140.

6 Григорьев А. Письма… С. 183.

7 Козлов И.И. Полн. собр. стихотворений. Л., 1960. С. 185.

8Здесь и далее таким образом даются отсылки к приложению, где представлены зачины важнейших арий из опер «Бал-Маскарад» и «Сила судьбы».

9Об этом см.: Гардзонио С. Стих русских поэтических переводов итальянских оперных либретто. XVIII век // Russian Verse Theory. Proceedings of the 1987 Conference at UCLA Columbus, 1989. P. 107–132.

Весной 1863 года в России развернулась беспрецедентная верноподданническая кампания, вызванная вспыхнувшим в январе Польским восстанием и попытками некоторых европейских держав вмешаться в разгоревшийся конфликт 1. Жители многих городов и деревень империи, представители разных сословий и народностей отправляли Александру II – или доставляли ему через своих депутатов – письменные заверения в несокрушимой преданности и готовности сражаться, если начнется, как тогда опасались многие, война с Западом из-за Польши 2. Приуроченные ко дню рождения монарха (17 апреля), самые первые письма демонстрировали возмущение враждебными дипломатическими нотами Англии, Франции и Австрии, восхищались христианским милосердием царя (речь шла об амнистии тем инсургентам, которые добровольно сложат оружие в течение месяца) 3и вместе с тем предлагали формировать отряды народного ополчения. В течение года император милостиво принимал верноподданнейшие адреса, а газеты регулярно печатали большинство из них, что придавало всей кампании небывалую масштабность и публичность.

Широкий, поверх сословных барьеров, поток обращений к царю сам по себе манифестировал фундаментальные перемены, принесенные эпохой Великих реформ. Если во время Крымской войны только дворянство обладало правом изъявлять свои патриотические чувства в письмах к императору, то теперь голоса всех сословий «единодушно слились», по словам многих журналистов, в выражении преданности верховной власти 4. Неудивительно, что эмансипация крестьян и другие, тогда еще только готовившиеся реформы стали одной из главных тем кампании. В обращениях, поступавших не только от освобожденных крестьян, но и от помещиков, обязательно развивались мотивы личной преданности царю-освободителю и безграничной благодарности за преобразования, которые с небывалой силой укрепили союз власти и народа. Эти мотивы в целом соответствовали официальной идеологии александровского царствования, которую Ричард Вортман определил как «сценарий любви» 5.

Довольно стабильный набор политических символов и культурных мифов эксплуатировался в течение всей адресной кампании, хотя ближайшие поводы для обращений к царю менялись. Если первая волна писем была приурочена ко дню рождения Александра II, то последующие – к его именинам, к путешествию наследника престола по стране, к официальным ответам Министерства иностранных дел России на ноты западных держав. Из некоторых мест затронутого восстанием Западного края приходили письма, спровоцированные локальными беспорядками, например, арестом «шайки» инсургентов в соседней деревне или на ближайшей железнодорожной станции. Трафаретные формулы, клишированная фразеология и традиционные патриотические символы доминировали в адресах, поэтому оппозиционно настроенная интеллигенция видела в них лишь изъявление казенного патриотизма 6. Неизбежно возникает вопрос: зачем извлекать эти письма из забвения, на которое их обрекла исследовательская традиция, если в них превалирует конвенциональная риторика? Что она дает для понимания царивших в обществе настроений?