Сборник статей - И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

56Тонкий порез (англ. Th. De Quincey).

57 Лейбов Р. Баллада или пэан? Об одном эпизоде романа Тынянова «Пушкин» // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. Тарту, 2005. [T.] V (Новая серия). С. 194–205 (интернет-републикация: www.ru theniaru/ document/538793, html).

58 Чердак как локус поэтов (бездарных и, видимо, прежде всего «беседчиков») фигурирует и в «Тени Фонвизина» («приличной» параллели к «Тени Баркова»), где «Творец, списавший Простакову, / Три ночи в мрачных чердаках / В больших и малых городах / Пугал российских стиходеев» (Пушкин, 1,142–143).

59Чья фамилия, разумеется, также анаграммируется в цитированных словах.

60О Пушкине (вернее, его герое) в восприятии Горчакова (см. ниже): «Этот мудрец, любимый Аполлоном» (П., 450) – ср. в стихах «Князю А.М. Горчакову»: «Пускай, не знаясь с Аполлоном, / Поэт, придворный философ» (Пушкин, 1, 46).

В «Пирующих студентах»: «Приближься, милый наш певец, / Любимый Аполлоном» (Пушкин, 1,55) и в «Тени Фонвизина» (тематически или жанрово связанной с «Тенью Баркова») герой назван: «Творец, любимый Аполлоном» (Пушкин,! 139).

61Прямое предвестие некоторых пассажей в «Домике в Коломне». Ассоциация Барков – Вийон : «Он бы охотно, между строк, нарисовал бы и Баркова и Вильона, да портреты кабацких висельников были ему неизвестны» (П., 393); «В одной из книжек, отнятых у Пушкина, нашлись даже отрывки, озаглавленные: „Завещание". Отрывки принадлежали площадному висельнику, парижскому богохулу, кабацкому повесе Франсуа Вильону, история которого была вкратце рассказана как анекдот» (П., 284); «Он стал бы вторым Вильоном, его имя стало бы неприлично, как имя Баркова» (П., 399). Два анекдота о Баркове приведены в «Table Talk» (Пушкин, 8,76–77).

62Ср. в «Городке»: «О ты, высот Парнаса / Боярин небольшой, <���…> Намаранные оды, / Убранство чердаков, / Гласят из рода в роды: / Велик, велик – Свистов» и т. д. (Пушкин, 1, 88). Эти пушкинские оценки многократно обсуждались в связи с вопросом о «Тени Баркова».

63Если верно никем не эксплицируемое, но интуитивно убедительное предположение, что все события романа должны иметь аналогии именно в биографии героя (отраженной или не отраженной в романе), то как раз этот поздний эпизод (1828) является поводом (претекстом) для неожиданных попыток Василия Львовича отпереться от «Опасного соседа»: «Он сурово отклонил при случае честь, которую воздавали ему как певцу „Опасного соседа", и даже выразил предположение, что эта поэма принадлежит покойному Баркову. Когда изумленный собеседник сказал, что Барков умер полвека назад, а в „Опасном соседе" осмеивается Шишков, Василий Львович с досадою возразил: – Вовсе не Шишков, а Шаховской, – но, впрочем, остался при своем мнении» (П., 325).

64При этом в П. вопрос остается неясным: «Александр вспомнил тетрадь отца в потайном шкапу, где именем Горчакова был подписан „Соловей"; это имя часто там попадалось, и притом под самыми опасными пиесами. Он спросил товарища, все еще дичась, как ему приходится поэт. – Дядюшка, – сказал небрежно Горчаков, и Александр понял, что это неправда»

(П., 235), тем не менее, когда в театре Варфоломея Толстого дают оперу «Калиф на час» (Д.П. Горчакова), то: «Были приглашены все лицейские поэты, Горчаков – опера „Калиф на час" была писана его дядюшкою – и Корсаков» (П., 416).

65Первое упоминание «заветных тетрадей» и Баркова связано еще с Сергеем Львовичем: «Порою он отмыкал ящик стола особым ключиком и доставал заветные тетради. Они были в зеленых тисненых переплетах <���…>. Весь Пирон, Бьевриана, избранные отрывки из Дора, а потом шла безыменная мелкая сволочь Парнаса, до того пряная, что у Сергея Львовича застилало взгляд. Были и русские авторы, но Барков был груб, и до французов ему было вообще далеко» (П., 61–62 ). Мелкая сволочь тоже, конечно, предвосхищает «Домик в Коломне».

66Не только переплет, но и происхождение тетради взяты из этого источника: «Тетради эти подарил Сергею Львовичу еще в гвардейском полку его дальний родственник, „кузен", гвардии поручик» (П., 108) – «Я спрятал потаенну / Сафьянную тетрадь. / Сей свиток драгоценный, / Веками сбереженный, / От члена русских сил, / Двоюродного брата, / Драгунского солдата/Я даром получил» (Пушкин, 1, 87).

67Этот том начинает серию «лежащих» томов (ср. особенно в завершении всей линии «адских поэм»: «На его больничном столике вместо лекарств теперь лежали том Буало и две книжечки Парни») – восходящую, конечно, к «растрепанному тому Парни».

68Начало следующей главки: «В неделю тайный шкап был прочтен. Всего страшнее и заманчивее был Барков» (П., т).

69Оба поэта присутствуют в «Городке» (Пушкин, 1, 87–88): «О князь, наперсник муз» рифмует с «Враги парнасских уз» – парафраз, который впоследствии применялся обычно к Баркову, несмотря на то что Барков (Свистов), как уже отмечено, получает в «Городке» скорее негативную оценку (хотя и не столь резкую, как в «Монахе»).

70См.: Левинтон Г.А. [Рец. на: ] М.С. Альтман. Стилевые и сюжетные реминисценции. I. У Пушкина. II. У Толстого (Русская литература XX в. Вопросы сюжета и композиции. II Межвузовск. сборник. Горький, 1975. С. 115–122) // Russian Linguistics. 1977. Vol. 3. R 375–376; к этой теме обращались уже неоднократно, ср.: Шапир М.И. Из истории «пародического балладного стиха».

2. Вставало солнце ало // Антимир русской культуры. Язык. Фольклор. Литература. М., 1996. С. 360, 387–388 ;Шапир М.И. «.. Хоть поздно, а вступленье есть»(«Евгений Онегин» и поэтика бурлеска) // Шапир М.И. Universum versus: Язык – стих – смысл в русской поэзии XVIII–XX веков. М., 2000. Кн. 1. С. 250, примеч. 14. Новейшая и, кажется, наиболее полная по библиографии работа: Кошелев В. А. «Багряная рука» // Фольклор, постфольклор, быт, литература: Сб. статей к 60-летию А.Ф. Белоусова. СПб., 2006. С. 234–242.

71Эти соображения (вне связи с Тыняновым) входили в черновой вариант нашей с Н.Г. Охотиным работы о «Царе Никите».

72Автометаописание сюжетного построения той части романа, которая здесь частично анализируется.

73Заметим, что почти вся тема Сазонова до самого конца пронизана мотивами сна, засыпания, пробуждения, бессонницы.

74Трудно сказать, актуальна ли тут ассоциация с Ходасевичем («Леди долго руки мыла»).

75Далее вслед за эксплицитным идет и скрытое разрешение темы «адской поэмы» – замысел другого стихотворения со строфой «Певца во стане русских воинов», т. е. «Пирующих студентов» (Пушкин, 1, 53–55), а это, в свою очередь, – один из важных пушкинских глобальных подтекстов ко всей лицейской части романа.

76Один из аспектов этого исцеления – уже цитировавшиеся выше «том Буало и две книжечки Парни» (П., 409).

77Далее: «Вместо фроловской дисциплины Александр знал теперь другую дисциплину – Галича, „дисциплину поэзии"». Это ответвление другой крупной темы: Галича (персонажа «Пирующих студентов»), «Воспоминаний в Царском селе» и, тем самым, Державина.