Дэвид Холловэй - Сталин и бомба: Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956

Вторая причина кроется в существе проблемы. Разные темы взаимосвязаны, что, я надеюсь, продемонстрирует эта книга. Взаимоотношения между учеными и политическими лидерами оказали влияние на решения по ядерному оружию, а ядерный проект, в свою очередь, влиял на эти взаимоотношения. Решения по ядерным вооружениям были вызваны международным соперничеством и, в свою очередь, влияли на международные отношения. Ученые лучше, чем другие, представляли разрушительную силу ядерного оружия, и они помогли политическим лидерам сформировать представление об этом оружии, а это новое представление, в свою очередь, повлияло на внешнюю политику. Такова взаимосвязь отношений, изучаемых в этой книге {3} 3 По очевидным причинам на английском существует не очень обширная литература по этому ядерному проекту. Пионерной работой является: Kramish A. Atomic Energy in the Soviet Union. Stanford: Stanford University Press, 1959. См. также: Моdelski G. Atomic Energy in the Communist Bloc. Melbourne: Melbourne University Press, 1959. Я опубликовал две статьи по его истории. См.: Holloway D. Entering the Nuclear Arms Race: The Soviet Decision to Build the Atomic Bomb// Social Studies of Science. 1981. May. P. 159–197; Id. Soviet Thermo-Nuclear Development// International Security. Winter 1979–1980. P. 192–197. Последние по времени свидетельства приводятся в кн.: Zaloga S. Target America. Novato: Presidio Press, 1993. .

Первая тема — разработка ядерного оружия — дала толчок к написанию книги. Во время холодной войны политологи спорили о динамике советско-американской гонки ядерных вооружений. Развивалась ли она по схеме «действие — противодействие», когда действия (или потенциальные действия) одной стороны провоцировали противодействия другой? Или она возбуждалась в одной или обеих странах некоей внутренней динамикой? Существовало несколько версий модели внутренней динамики, обусловленных, например, влиятельностью военно-промышленного комплекса или бюрократии, но основной предпосылкой было то, что объяснение советских или американских решений в области вооружений следовало искать внутри этих стран, а не в соперничестве между ними {4} 4 Литература обширна. См., например: Gray С. The Arms Race Phenomenon// World Politics. 1971. October; Senghaas D. Rustung und Mili-tarismus. Frankfurt-a/M.: Suhrkamp, 1972. См. также очерки в журнале Daedalus (1975, М» 3, очерк-обозрение Sapolsky Я. Science, Technology, and Military Policy// I. Spiegel-Rosing, D. de S. Price. Science, Technology and Society. A Cross-Disciplinary Perspective. London; Beverly Hills: Sage, 1977. P. 443–471; Evange-lista M. Innovation and the Arms Race. Ithaca: Cornell University Press, 1988. Особенно ценным исследованием является: Mackenzie D. Inventing Accuracy: A Historical Sociology of Nuclear Missile Guidance. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1990. .

Американская политика активно изучалась в рамках этих подходов, но было бы трудно применить модель «действие — противодействие» и модель внутренней динамики к Советскому Союзу. Модель «действие — противодействие» предполагает, что Советский Союз был государством, похожим на другие. Из подобного допущения следует интересный вопрос: в какой степени особый характер советского государства влиял на процесс выработки его политики и на саму политику? Модель же внутренней динамики слишком часто использовалась для того, чтобы выдвигать предположения относительно советской политики, например, следующее: советские вожди, будучи ленинцами, должны верить в победу Советского Союза в ядерной войне. Но эти предположения остаются предположениями при отсутствии доказательств. Остается главный вопрос: в какой степени советская ядерная политика объяснима с точки зрения международного баланса сил и в какой степени — с точки зрения специфического характера советского государства?

Один из вариантов ответа на этот вопрос сводится к анализу процесса развития технологий в Советском Союзе. Советский технологический уровень в общем был ниже по сравнению с уровнем в других странах, поскольку командно-административная система являлась препятствием на пути нововведений. Однако некоторые отрасли индустрии выглядели лучше, чем другие. Оборонный сектор был наиболее преуспевающим, так как политическое руководство отдавало ему наивысший приоритет. Его вмешательство способствовало прогрессу военного сектора, причем часто обусловливалось развитием техники за рубежом. Это само по себе обесценивает мнение о том, что советские решения по вооружениям были следствием только «внутренней динамики» {5} 5 О советских технических достижениях см.: The Technological Level of Soviet Industry/ Ed. R. Amann, J. Cooper, R. W. Davies. New Haven: Yale University Press, 1977; Industrial Innovation in the Soviet Union/ Ed. R. Amann, J. Cooper. New Haven: Yale University Press, 1982; Berliner J. The Innovation Decision in Soviet Industry. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1976; Alexander A. Decision Making in Soviet Weapons Procurement. Santa Monica: Rand Corporation, 1978; Holloway D. Technology and Political Decision in Soviet Armaments Policy// Journ. of Peace Research. 1974. № 4. . С другой стороны, методы инноваций в производстве вооружений в Соединенных Штатах и Советском Союзе, как показал Мэтью Эванджелиста, различались {6} 6 См.: Evangelista M. Innovation… . Следовательно, не имеет смысла трактовать гонку вооружений лишь как соревнование между двумя идентичными государствами. Советская политика ядерных вооружений должна быть изучена в международном и внутреннем контекстах. Это не слишком неожиданный вывод, но из него следует, что история советской политики ядерных вооружений, в которой бы игнорировался или внутренний, или международный контекст, была бы явно неполной. Поэтому я попытался рассмотреть ядерный проект равным образом в обоих контекстах и отметить взаимовлияние внутренних и внешних факторов в разных точках их соприкосновения.

Эта книга не только о разработке ядерного оружия. Ее второй аспект — взаимоотношения между наукой и властью. Эти взаимоотношения в Советском Союзе выглядят очень сложными {7} 7 См., например: Bailes К.Е. Technology and Society under Lenin and Stalin. Princeton: Princeton University Press, 1978; Parrot B. Politics and Technology in the Soviet Union. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1983; Graham L. R. Science in Russia and the Soviet Union: A Short History. Cambridge: Cambridge University Press, 1993; Vuchinich A. Empire of Knowledge. Berkeley: University of California Press, 1984. . Коммунисты считали науку и технику прогрессивными, а также утверждали в сталинские годы, что имеют право определять, в чем заключается истинная наука. Режим поддерживал науку, но разрушал научные дисциплины. Развал генетики в Советском Союзе явился темой нескольких исследований {8} 8 См., например: Joravsky D. The Lysenko Affair. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1970; Med-vedev Z. The Rise and Fall of Trofim Lysenko. N. Y.: Columbia University Press, 1969. . Однако и то, как обстояло дело с физикой, представляет не меньший интерес {9} 9 Лучшая работа на английском языке: Josephson P. Physics and Politics in Revolutionary Russia. Berkeley: University of California Press, 1991. . Почему и как она выжила и процветала? Прислушивались ли советские вожди к советам, которые они получали от ядерщиков? Каков был механизм передачи руководству научных рекомендаций? Давали ли ядерщикам политическую власть их специфические знания? Все это имеет прямое отношение к вопросам разработки оружия и его накопления, и трудно понять ядерную политику, не принимая их во внимание.