Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

Сталин, отнюдь не скрывавший склонности к открытому, решительному противоборству с миром капитализма, в своей предвоенной внешней политике стремился играть активную роль, стараясь навязать государствам «враждебного капиталистического окружения» свои правила игры во «второй империалистической войне», начавшейся, как он считал, уже в 1935–1937 гг. Понятно, что по классовым мотивам политико-дипломатические комбинации с участием СССР не могли не иметь временного, преходящего характера. Советско-германский пакт 1939 г., заключенный на десять лет, просуществовал менее двух лет. А советско-западные союзные соглашения 1941–1945 гг. были почти сразу сметены Холодной войной.

Сменой в ходе мировой войны одной воюющей коалиции на другую — и оба раза на договорных началах! — Советский Союз продолжил свой предвоенный курс, основанный на использовании «межимпериалистических противоречий» и исключающий заранее предрешенный выбор союзников. Если сотрудничество с нацистской Германией — от торгово- экономического до военно-политического — объяснялось заинтересованностью Советского Союза в пересмотре государственно-территориального статус-кво, установленного в Европе победителями в Первой мировой войне, то последующее его участие в коалиции со странами демократического Запада, начавшееся с самозащиты от вражеского нашествия, отражало стремление к всемерному укреплению собственных державных позиций за счет стран «враждебного капиталистического окружения». С окончанием войны советские руководители ставили себе в заслугу то, что им удалось «как перед войной, так и в ходе войны… правильно использовать противоречия внутри лагеря империализма» {774} 774 Маленков Г.М. Информационное сообщение о деятельности ЦК ВКП(б) // Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. М., 1998. С. 81. Курсив мой. . Такими пропагандистскими заявлениями Сталин и его окружение пытались скрыть свою долю ответственности за неисчислимые бедствия народа, который они бездумно ввергли в самую кровопролитную войну за всю историю человечества.

Важнейшей частью проблемы историко-геополитического наследия Второй мировой войны является вопрос о ее непосредственных инициаторах. Здесь мы сталкиваемся с тайной секретного дополнительного протокола к советско-германскому пакту о ненападении, с загадочными обстоятельствами его сопровождающими.

Казалось бы, после начала войны между Советским Союзом и Германией 22 июня 1941 г. одна из сторон могла бы попытаться, разгласив тайну протокола, добиться политико-пропагандистского выигрыша, обвинив во всех смертных грехах бывшего «заклятого друга». Но ничего подобного не случилось. Что же оказалось весомее взаимной ненависти тоталитарных режимов, схватившихся не на жизнь, а на смерть?

Наиболее правдоподобное объяснение этого поразительного факта — в том, что признанием тайного сговора за счет третьих стран, прежде всего за счет ближайшей жертвы — Польши, сговора за считанные дни до всеобщего европейского конфликта, снимался вопрос о том, кто и как развязал Вторую мировую войну. Развязал в целях перекройки политической карты Европы и в расчете на глобальные структур- но-системные перемены в дальнейшем. Объяснение долгой одиссеи секретного дополнительного протокола — в стремлении сохранить его тайну как можно дольше, максимально отсрочить неотвратимый вердикт истории.

Все же, как уже подчеркивалось, дело было не столько в приложенном к пакту секретном дополнительном протоколе, сколько в самом пакте. Возникший с самого начала всеобщий интерес к закулисным маневрам, окружавшим заключение советско-германского пакта, и вероятным секретным договоренностям помимо объявленного соглашения, как бы заслонил собой его подлинную роль. Вплоть до наших дней можно встретить суждения о том, что советско-германский пакт как таковой вполне был в духе норм международного права, практически закрывая тему геополитической сущности пакта и тем самым избегая постановки вопроса о подлинных целях сторон, его подписавших.

Однако был ли на самом деле советско-германский пакт просто соглашением о ненападении, как он формально именовался? Не только приложенный к пакту секретный протокол о разделе сфер влияния в Восточной Европе, но и обнародованные положения пакта шли дальше заурядного двустороннего межгосударственного соглашения.

Согласно преамбуле советско-германского договора (пакта) о ненападении, стороны руководствовались «желанием укрепления дела мира между СССР и Германией» {775} 775 Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом. [23 августа 1939 г.] // Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). М., 1957–2010. Т. 1–25. Т. 22. Кн. 1. С. 630–632. . Именно так — между СССР и Германией. В момент, когда сроки немецкого нападения на Польшу исчислялось днями, с предсказуемым вовлечением в конфликт западных стран, договаривающиеся стороны давали знать, что их заботят исключительно собственные взаимоотношения. И поскольку как раз в это время СССР вел переговоры с Англией и Францией для предотвращения масштабного конфликта в Европе, советское обязательство «укрепить дело мира» с одной Германией означало недвусмысленное поощрение ее агрессии. Современники событий, еще не зная о тайной советско-германской сделке о разделе Восточной Европы, задавались вопросом, какой ценой Гитлер купил согласие Сталина на пакт.

Преамбула пакта содержала также ссылку на то, что стороны исходят из «основных положений» Берлинского договора 1926 г. Провозглашение преемственности договорных отношений между Советским Союзом и Веймарской Германией, с одной стороны, и сталинским Советским Союзом и гитлеровской Германией, с другой, указывало на их предназначение — единение против Запада, отражая их многолетние усилия по подрыву Версальской системы. Не случайно в преамбуле не нашлось места положению Берлинского договора о том, что стороны руководствовались «желанием сделать все, что может способствовать сохранению всеобщего мира» (здесь и далее курсив в цитатах мой) {776} 776 [Договор о ненападении и нейтралитете между СССР и Германией] [24 апреля 1926 г.] // Там же. Т. 9. С. 250. .

Анализ статей пакта подтверждает обоснованность его однозначного толкования.

По статье 1-й пакта стороны обязывались «воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения друг на друга как отдельно, так и совместно с другими державами». Трижды повторенное заклинание «от всякого» призвано было продемонстрировать всем решимость СССР и Германии избегать даже подобия конфронтации. Но когда между ними завязалась жестокая кровопролитная война, спасая лицо, Гитлер твердил о превентивной войне, Сталин — о выигрыше времени благодаря пакту.