Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

Сбывались марксистские предсказания о том, что коммунизм привнесет в международные отношения абсолютно новые принципы, иные, чем прежде, формы и методы дипломатии. Для внешней политики советского государства стало характерным обращение через головы правительств к «трудящимся массам», постоянное стремление увязать актуальные международные проблемы с проблемами социальными, что зачастую исключало практическое решение и тех, и других. Оправдывая свою классовую позицию в мировых делах, советские руководители постоянно заявляли, что внешняя политика Советского Союза якобы отвечает «коренным интересам» народов всех стран. Сталин часто прибегал к этому пропагандистскому приему, добавив его к своим макиавеллистским методам достижения классово-имперских целей.

Разве не показательно, что в период между двумя мировыми войнами в Советском Союзе не было подлинно массового антивоенного движения? Его подменяла партийная пресса, публикации которой едва ли можно считать голосом общественности. Митинги и собрания на местах, призванные продемонстрировать народную поддержку «миролюбивой» советской внешней политики, с лозунгами и резолюциями, заранее подготовленными и одобренными свыше, организовывались исключительно подконтрольными партии профсоюзами и общественными организациями.

Перенесение в сферу международных отношений классового начала означало, что провозглашение Советским Союзом миролюбивых целей в лучшем случае было тактическим приемом. Еще в связи с заключением Брестского мира в марте 1918 г. VII съездом РКП(б) было принято секретное постановление (отмененное после 1970 г.): «Съезд особо подчеркивает, что Центральному комитету дается полномочие во всякий момент разорвать все мирные договоры с империалистическими и буржуазными государствами, а равно объявить им войну» {620} 620 Цит. по: Новая газета. №49 от 04.05.2012 г. С. 13. . Слишком долго (до 1934 г.) СССР оставался вне Лиги наций, воплощавшей идею коллективной безопасности. Для Сталина Лига наций была органом, призванным своей «болтовней» о мире и разоружении обманывать массы и служить как «инструмент прикрытия» подготовки новых войн {621} 621 XV съезд ВКП(б). 2–19 декабря 1927 г. Политический отчет Центрального Комитета. 3 декабря // Сталин И.В. Сочинения. Т. 10. С. 289, 280. . Призывая к борьбе за мир, сталинский Советский Союз в то же время видел глубинные причины войны в самой системе капитализма, в антисоветской политике капиталистических государств. Большевики не столько думали о сохранности всеобщего мира, сколько о том, как бы подготовить свержение буржуазных правительств революционным насилием. Марксистско-ленинский постулат о необратимой, исторически обусловленной смене общественно-экономических формаций, якобы неизбежно ведущей к победе коммунистической формации, безраздельно господствовал в советском менталитете.

Заявив на XV партийном съезде (1927 г.) устами Сталина о крахе «буржуазного пацифизма и Лиги наций» {622} 622 Там же. С. 285. , советское руководство публично продемонстрировало крайнее недоверие не только к любой дипломатической акции капиталистических стран миролюбивой направленности, но и к мирным инициативам, источником которых были господствовавшие в Эру пацифизма 20-х годов антивоенные настроения зарубежной общественности. Чтобы отвергнуть такие акции и инициативы, достаточно было навесить на них ярлык «буржуазного пацифизма».

Пацифизм, распространившийся в Европе после Первой мировой войны, никогда не приветствовался в СССР, правители которого высмеивали его как «маниловщину». Пацифистская идея «неделимости мира», ставшая основой поисков путей коллективной безопасности, родилась из опыта мировой войны. Его подытожил главный редактор 150-томной «Экономической и социальной истории первой мировой войны» профессор Колумбийского университета (Нью-Йорк) и деятель антивоенного движения США Дж.Т. Шотвелл, писавший, что «война между высокоиндустриальными странами по самой своей природе является интернациональной, а не просто войной двух сторон; она распространяется подобно инфекции и перестает быть контролируемым орудием политики» {623} 623 См. Наджафов Д.Г Народ США — против войны и фашизма. 1933–1939. М., 1990. С. 35. .

По расхожим партийно-политическим клише расценивалась в СССР идея многостороннего Всеобщего договора об отказе от войны от 27 августа 1928 г. (Пакт Бриана- Келлога — по именам его инициаторов: министра иностранных дел Франции и государственного секретаря США), участники которого — а ими стали 55 государств, за исключением четырех латиноамериканских, — декларировали от имени своих народов, «что они осуждают обращение к войне для урегулирования международных споров и отказываются от таковой в своих взаимных отношениях в качестве орудия национальной политики» {624} 624 Декларация о присоединении Союза Советских Социалистических Республик к Договору об отказе от войны, заключенному в Париже 27 августа 1928 года. [6 сентября 1928 г.] // ДВП СССР. Т. 11. С. 505. . Народный комиссар иностранных дел СССР Г.В. Чичерин интерпретировал ход переговоров о заключении пакта (от чего советская дипломатия была отстранена) как ясное доказательство того, что пакт «есть составная часть подготовки войны против СССР» {625} 625 Интервью Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Г.В. Чичерина об отношении Правительства СССР к пакту Келлога // Там же. С. 464. . Столь тяжкое обвинение в адрес западных стран строилось на том, что обсуждаемый проект пакта предполагал сохранение существующих в Европе договорных систем, которые не устраивали Кремль как противника Версальского порядка. Не устраивали, в частности, договоры, связывавшие Францию с Польшей и Румынией, к которым СССР имел территориальные претензии (стремление установить границу с Польшей по «линии Керзона», вернуть утраченную в Первой мировой войне Бессарабию, а заодно и Прибалтику). Советским людям внушалось, что пакт представляет всего лишь «пацифистскую чечевичную похлебку» {626} 626 Лапинский П.А. Пакт Келлога и пакт против Келлога. М.; Д., 1928. С. 61. .

Хотя с самого начала переговоров о пакте его инициаторы, Франция и США, заявили о том, что пакт будет открыт для присоединения всех государств, включая СССР, для советской стороны этого было мало. Действуя через «дружественную» Веймарскую Германию, она откровенно выказала интерес к «политической стороне вопроса», упирая на свой статус «одной из великих держав» {627} 627 Из протокола № 35. 26 июля 1928 г. П. 2. Об участии СССР в пакте Келлога // Политбюро ЦК РКП(б) и Европа. Решения «особой папки». 1923–1939. М., 2001. С. 175. См. также: Телеграмма Народного комиссара иностранных дел СССР полномочному представителю СССР в Германии Н.Н. Крестинскому. 27 июля 1928 г. // ДВП СССР. Т. 11. С. 436. . При этом преследовалась прагматическая цель укрепления международных позиций СССР в условиях разрыва англо-советских отношений и опасной напряженности во взаимоотношениях с Польшей. Еще одной советской целью было воспользоваться переговорами о пакте для того, чтобы попытаться завязать дипломатические отношения с США, упорно отказывавшимися от признания Советского Союза.