Константин Станюкович - Два брата

- Еще бы! - подхватила Леночка. - Наверное, будет иметь успех. Николай Иванович такой умный, честный, талантливый.

- Не правда ли? - наивно спросила Марья Степановна.

И Леночка горячо ее поддержала и рада была, что может говорить о Николае.

- Как Коля статью кончил, - продолжала Марья Степановна, - он, показалось мне, заскучал. Хотел было процессом заняться, попробовать себя адвокатом.

- Процессом? Каким?

- Разве ты не слыхала? Чуть было со Смирновой не завел дела. Смирнова лес от своих крестьян требовала.

- Да, да, слышала. Григорий Николаевич говорил. Так отчего ж он не ведет дело?

- Смирнова окончила дело миролюбиво.

- А! - протянула Леночка таким тоном, как будто была недовольна, что Николаю не пришлось вести дело со Смирновой.

- А Коле очень хотелось. Так, сложа руки сидеть, ему скучно. И то: натура живая, впечатлительная... Человек молодой, а развлечений-то никаких, и людей кругом мало, а он любит общество... Ему и не сидится в деревне.

- А разве у Смирновых, например, не весело... Там гостят приезжие из Петербурга, люди развитые, и наконец старшая дочь, Нина, говорят, очень интересная и умная женщина? - проговорила Леночка, стараясь придать равнодушный тон своим словам.

- Бог с ней, с ее красотой и с умом. Признаюсь, мне эта Нина не нравится... В ней что-то такое... непонятное... И про нее рассказывают странные вещи... Из-за нее человек застрелился!..

- А Николаю Ивановичу тоже не нравится?

- Спроси-ка его сама! - засмеялась Марья Степановна. - Смотри меня не выдавай, а сдается мне, что она произвела на него впечатление; хоть и говорит, что нет, а кажется, есть грешок...

К счастью, Марья Степановна не заметила, как молодая девушка при этих словах изменилась в лице.

- Впрочем, я думаю, это уж и прошло. Он всегда легко увлекался... Верно, Нина с ним кокетничала, а Коля самолюбив... в нем самолюбия много, надо правду сказать... И еще в нем есть черта... признаюсь, она смущает меня... Он как-то все новых людей ищет... Набросится, а потом и отойдет! Совсем характер его не похож на Васин... Вася другой... какой-то особенный! - вздохнула Марья Степановна.

- Вася не едет в Петербург?

- Не знаю еще... Здоровье его смущает меня... Кашляет все... И такой он какой-то, Леночка, несчастный: все волнует его, все-то он близко к сердцу принимает... И все из-за других... о себе и не думает. Если он поедет в Петербург, ты, Леночка, сделай милость, чуть что - напиши мне... Он ведь такой деликатный... Терпеть будет и никому не скажет. Ты знаешь, после этой залесской истории Вася захворал, даже перепугал меня... Жар, бред... в бреду-то все говорит: "Так нельзя... так нельзя!" Нервный он такой... Уж я, признаюсь тебе, Леночка, много о нем поплакала... Все страшно мне за него... И ребенком он был не такой, как другие... Бывало, заберется в сад, сядет где-нибудь под деревом, да и сидит смирнехонько один, задумчивый такой... Болит у меня за него сердце. Страшно от себя его пускать, а делать нечего надо... Смотри же, Лена, в Петербурге о Васе узнавай... Да ты куда это, Леночка? Разве не с нами обедаешь? - удивилась Марья Степановна, заметив, что Леночка берет шляпку.

- Нет, Марья Степановна, домой пора.

- Уж и домой. Оставайся; что дома-то делать?

В эту минуту вошел Николай.

Он подошел к Леночке, улыбаясь, по обыкновению, приветливой своей улыбкой, крепко пожал ее руку и дружески проговорил:

- Останьтесь, Елена Ивановна. Вы ведь так давно у нас не были. Останетесь?

И Николай, не дожидаясь ответа, тихонько высвободил из рук молодой девушки шляпку.

Когда Марья Степановна сообщила, что Леночка собирается в Петербург, то Николай воскликнул:

- Вот это славно! Молодец вы, Елена Ивановна! Давно бы так! В самом деле едете?

- Еду!

- Браво, браво! Порадовали вы своего старого товарища!

Леночка пробыла у Вязниковых целый день. Она была сдержанна и молчалива и почти не отходила от Марьи Степановны. Все заметили перемену в Леночке. За эти дни она очень изменилась. Это была не прежняя веселая, приветливая Леночка. Она стала серьезной, и на ее лице появилось то сосредоточенное выражение, которое является у людей, переживших серьезный момент жизни. И это выражение придавало ее прекрасному лицу оттенок какой-то высшей, духовной красоты.

Вася изумился этой перемене. На его глаза, Леночка как будто сделалась старше на несколько лет и гораздо красивее, чем прежде. Он тотчас же понял, что говорить с ней о Лаврентьеве невозможно.

"Обоим им тяжело!" - думал он, украдкой подымая на молодую девушку взор, полный любви и участия, и не зная, кого больше жалеть: Лаврентьева или Леночку, и недоумевая, как это случилось.

Засветло Леночку проводили всей компанией до дому и несколько времени посидели с Марфой Алексеевной. Ивана Алексеевича не было дома. По словам Марфы Алексеевны, "братец рыскал по делам службы". Как-то особенно ласково показалось Леночке - простился с ней старик Вязников и, пожимая ее руку, проговорил:

- Смотрите, Леночка, не забывайте нас, навещайте! Скоро вы уедете. А мы вас так любим!

"Господи! Какие они все хорошие!" - шептала Леночка, оставшись одна, и тихо-тихо заплакала под наплывом какого-то хорошего, радостного чувства.

Вязниковы лесом возвращались домой.

- Славная девушка! - в раздумье произнес Иван Андреевич.

- Да, - подтвердила Марья Степановна. - И как тяжело ей. Лаврентьев ее так любит!.. Она совсем изменилась за это время.

- Но как же, однако? Так неожиданно?

- Я не расспрашивала... она не говорила... Верно, почувствовала, что не любит, и сказала. А Лаврентьев тоже какой хороший... Ни одного слова упрека...

- Сильно любит!

- Я рад, мама, за Леночку! - проговорил Николай, подходя к матери. Признаюсь, я всегда удивлялся, что она хотела идти за Лаврентьева... Он прекрасный человек, но только не пара ей. Какова бы была ее жизнь с Григорием Николаевичем?

Вася не проронил ни слова. Он только взглянул на брата долгим взглядом и снова задумчиво опустил голову на грудь.

XXIX

Август приходил к концу.

Жизнь в Витине шла обычной колеей. Иван Андреевич, по обыкновению, хозяйством не занимался и больше для очистки совести, чем из любопытства, заглядывал иногда на скотный двор, на гумно, осматривал поля и т.п. Он большею частью по утрам занимался у себя в кабинете: читал журналы и газеты или писал различные записки и проекты для земского собрания хотя в последнее время и у него как-то пошатнулась вера в свои записки. Он спорил с Николаем, по вечерам играл с ним в шахматы, чаще, чем прежде, беседовал с Васей, с тревогой в сердце следя за юношей, и нередко с грустью думал, что скоро оба сына уедут, и Витино опустеет. Прежде, бывало, осенью и зимой, Леночка часто навещала одиноких стариков, а теперь и Леночка уедет, и они останутся совсем одни до лета. Нередко смущали старика и денежные их обстоятельства. Небольшой капитал, бывший у него, был прожит, а надежды впереди плохие. Хоть Марья Степановна, которая несла бремя хозяйственных забот, по-прежнему не посвящала Ивана Андреевича в "эти дрязги", как она нарочно при муже называла свои труды и хлопоты, но Иван Андреевич по лицу ее замечал, что дела скверны. Урожаи, действительно, предстояли плохие. Эти мысли нередко наводили на него хандру.