Константин Станюкович - Два брата

Вязников снял шубу, присел на стул и оглядел комнату.

Это была крохотная каморка, в которой едва можно было повернуться. Кровать с жиденьким тюфяком, маленький стол, два стула, комод и этажерка с книгами занимали все помещение. На столе, на почетном месте, среди книг и тетрадок стояли портреты отца и матери.

Иван Андреевич с грустной улыбкой внимательно осматривал обстановку Васиной кельи и поморщился. Прокислый тяжелый воздух стоял здесь, несмотря на отворенную форточку.

- А здоровье его плохое! - проговорил он в раздумье.

Взгляд его упал на раскрытую книгу, лежавшую на столе. Он заглянул, тихо покачал головой и стал машинально перелистывать толстый том экономического исследования, испещренного заметками Васи на полях. Старик прочитал одну и, заинтересованный, стал прочитывать далее. Его увлекали оригинальные замечания; видно было, что Вася серьезно штудировал книгу. Возмущенное сердце, любовь к ближнему, искание правды чувствовались в быстрых, горячих строках этих заметок. Отец пробежал их несколько раз.

- Голубчик мой! - взволнованно прошептал старик, оставляя книгу.

Несколько минут он просидел в раздумье, склонив голову...

По коридору раздались торопливые шаги, и вслед за тем в комнату вошел молодой человек, провожавший Вязникова: в руках он нес стакан чаю.

- Васи нет и там! Не угодно ли? - прибавил он, ставя перед Иваном Андреевичем стакан чаю. - Я так думаю, что он должен скоро быть...

- Очень вам благодарен. Напрасно вы беспокоились, - отвечал Вязников, протягивая руку.

- Какое беспокойство!

- Вы, верно, Васин товарищ?

- Приятели! - проговорил молодой человек таким тоном, что старик почувствовал еще большее расположение к молодому человеку.

- Очень приятно познакомиться. Вы не Андрей ли Николаевич Чумаков?

- А вы почем знаете? - проговорил, внезапно краснея, молодой человек.

- Я с вами давно знаком по письмам Васи, - промолвил Вязников. - Однако комнаты тут у вас не очень-то хорошие.

- Нехорошие? Кажется, ничего себе.

- Воздух скверный...

- Есть-таки грех, но зато комнаты недорогие, и хозяйка хорошая. У нас еще ничего, а посмотрели бы вы квартиру внизу! Там так сыро! - прибавил Чумаков.

- Ну, и здесь, кажется, сыровато! - заметил Иван Андреевич, показывая пальцем на стену. - С Васиным здоровьем тут не очень-то хорошо!.. Что, он сильно кашляет?

- Покашливает, но не очень!.. Простужается, не бережется!.. Я его за это часто ругаю!

- Вы бы больше его ругали! - улыбнулся старик.

- Ничего с Васей не поделаешь. Такой уж он у нас человек! - улыбнулся Чумаков. - О себе мало заботится! В деревне поправится! Не угодно ли еще стакан чаю?

- Благодарю; я не хочу больше. А вы-то что ж не пьете?

- Успею еще.

- Ну, однако, пора... Видно, я Васи не дождусь! - проговорил Иван Андреевич, взглядывая на часы. - Уж и восемь часов! Пожалуйста, передайте Васе, если он скоро вернется, что я прошу его зайти сегодня вечером к брату. Если же Вася вернется не скоро, то попросите его завтра пораньше быть у меня. Скажите, что я завтра в полдень уезжаю в деревню.

Старик крепко пожал руку приятеля Васи и вышел, сопутствуемый молодым человеком, который с лампой в руках проводил его до лестницы.

- Благодарю, благодарю вас! - повторял старик, осторожно спускаясь. Не беспокойтесь!..

"Мы не так жили! - подумал Иван Андреевич, сравнивая свою блестящую обстановку во время студенчества с обстановкой жилища Васи. - А они находят еще, что живут отлично!.."

Вязников поехал к Николаю, но не застал никого дома. Он с Леночкой был в театре.

Оставив записку, Иван Андреевич вернулся в гостиницу, где застал Марью Степановну за самоваром.

Иван Андреевич осторожно сообщил жене о беседе с Каратаевым и сказал, что завтра надо ехать... Напрасно Марья Степановна старалась скрыть беспокойство, охватившее ее при этом известии. Она то и дело бросала тревожные взгляды на мужа.

- Тебе это очень неприятно? - проговорила она наконец.

- Не тревожься за меня, мой друг! - отвечал Вязников. - Ведь ты знаешь, я и без этого редко выезжал из Витина! - улыбался он. - Налей-ка мне чаю... Я прозяб... Погода здесь мерзкая! Я был у детей, да не застал никого дома. Завтра приедут проститься. А ты где сегодня была?

- Утром зашла за Леночкой, вместе ходили в Гостиный двор. Васе кое-что из белья надо было купить. Совсем без белья. Говорит, потерял, а я знаю, раздает другим. Лена рассказывала, как она его видела в одном пледе; теплое свое пальто больному товарищу отдал. А сам-то он!.. Уж я просила Лену за ним присматривать. Жаль вот, нельзя Васе у Коли жить.

- Да... жаль... Я был у него. Скверно!

- То-то вот. Комнатка-то крошечная, и воздух такой нехороший. А он похваливает, Вася-то наш!

- Не переделаем мы Васю! - задумчиво протянул старик. - Обедала у Коли?

- Да. И Вася на минутку заходил. Завтра хотел меня на выставку вести. Молодые уехали в театр, а он меня проводил домой. Спрашивал: не сердишься ли ты на него?

- Я на Васю? Это он вчерашние слова мои вспомнил!..

Старик замолчал... Через несколько времени он сказал:

- Тебе, быть может, хотелось бы остаться еще в Петербурге? Так ты оставайся, мой друг. Я один поеду.

- Что ты, что ты! С чего это выдумал?.. - проговорила Марья Степановна, как будто пугаясь мысли оставить Ивана Андреевича одного.

Они еще поговорили и скоро разошлись по своим номерам.

На другой день рано утром Вася уже был в гостинице.

Он слушал сосредоточенно рассказ, веденный Иваном Андреевичем нарочно в шутливом тоне, не подымая глаз на отца.

Когда отец кончил, Вася с любовью взглянул на старика и прошептал:

- Вот видишь ли!..

Эти немногие слова смутили Ивана Андреевича. Он пробовал было пуститься с Васей на хитрости и стал объяснять, что он отчасти сам виноват, что записка была резка, что можно было иначе и т.д.

Вася в ответ на эти слова тихо покачал головой.

- Полно, папа! - серьезно заметил он. - Зачем ты со мной лукавишь? Разве ты мог бы иначе? И разве ты чувствуешь себя виноватым? Точно я не знаю тебя!

Иван Андреевич отвернулся как раз вовремя, иначе Вася заметил бы волнение, охватившее старика при этих восторженных словах. Радостное чувство отцовской гордости смешалось с чувством страха за сына, волной прилило к сердцу - и слеза капнула из глаз старика. Ему хотелось прижать к сердцу милого своего мальчика, и в то же время он боялся обнаружить перед ним свое невольное одобрение. Во всяком случае, он чувствовал себя сбитым с позиции. Что мог бы сказать отец сыну после своей неудачной хитрости?

По счастью, в эту минуту вошла Марья Степановна, обняла сына и позвала пить чай. Самовар уж на столе. После чаю надо укладываться! И то она проспала.

- А тебе, Вася, белье Леночка передаст. Смотри, не растеряй опять! улыбнулась Марья Степановна. - Да ходи чаще к Коле обедать. Ты, говорят, бог знает какую дрянь ешь. В кухмистерских в ваших и не разберешь, что дают. Я думаю, всякую мерзость. Коля и то в претензии, что ты редко у него бываешь!..