Соня Кошкина - Майдан. Нерассказанная история

26 февраля под стенами здания бушевали сразу два митинга — крымских татар и пророссийски настроенных активистов. Перманентно возникали конфликты, стычки, которые пытались «гасить» один из лидеров крымских татар Рефат Чубаров и — с противоположной стороны — лидер партии «Русское единство» Сергей Аксенов.

Утром 27 февраля парламент был оцеплен милицией. По тревоге подняли Внутренние войска и вообще всех силовиков, базировавшихся в непосредственной близости от центра города. Однако попытки отбить админздание не предпринимались. Уже понимая, что за штурмом стоит Москва, Киев опасался спровоцировать масштабное силовое противостояние.

Захватчики этим воспользовались. В обед 27-го крымские депутаты все-таки собрались на сессию. Проходила она, в буквальном смысле, под дулами автоматов. Работали в закрытом режиме. Ни журналистов, ни сотрудников аппарата в зале не было. По задумке режиссеров действа, это должно было воспрепятствовать «утечке» информации.

Не воспрепятствовало. Хотя сначала все шло как по маслу. Первое же решение — непризнание киевской власти. Второе — отставка правительства Анатолия Могилева. Могилев пришел в Крым при Януковиче и был, равно как его покойный предшественник Василий Джарты, представителем так называемого клана «макеевских». На полуострове «макеевских» очень не любили и называли «македонами» — за попытки поставить под свой контроль все, что приносило хоть какой-то доход. Потому с Могилевым и его командой депутаты свели счет не без удовольствия.

Далее случилась заминка. Ведь согласно Конституции Автономной Республики Крым кандидатуру премьер-министра — по представлению депутатов — выдвигает спикер парламента, а утвердить ее должен Президент Украины. Как же тут быть, если Виктор Янукович сбежал, а и. о. главы государства Александра Турчинова парламентарии не признают? Спикер Владимир Константинов взял огонь на себя: внес на пост премьера кандидатуру Сергея Аксенова. И депутаты ее поддержали.

По официальным сообщениям пресс-службы ВС АРК, «за» проголосовали 61 из 64 присутствовавших. На самом деле — 42 из 53. Мне это подтвердили сразу четверо из этих 53. Всего в ВС АРК сто депутатов. Следовательно, кворума при голосовании не было. Таким образом, Аксенов дважды стал нелегитимным «премьером». Потому что был «избран» при отсутствии кворума — раз. И в нарушение процедуры — два.

Уже в начале марта Киевский окружной административный суд, признав «избрание» Аксенова незаконным, выписал ордер на задержание Аксенова и Константинова. Местные силовики, однако, не торопились его предъявлять: прежде существовавшая вертикаль власти была полностью разрушена, Киев — дезориентирован, а сам полуостров лихорадили волны пророссийских митингов. Чем все закончится, было непонятно, поэтому резких движений никто не совершал. По этой же причине буксовало уголовное дело, возбужденное по факту захвата админзданий (дело было заведено по статье «теракт». — С. К.).

Отступать Константинову и Аксенову было некуда. В дальнейшем они активно способствовали российской аннексии полуострова и при новой власти сохранили свои должности. Ясно, что оба были выбраны на эти посты не случайно. Рассказывает нардеп-крымчанин Андрей Сенченко:

«Я знаю Константинова много лет и могу точно сказать, что этот человек никогда не интересовался политикой. Вообще никогда. Он всегда занимался бизнесом. Преимущественно строительным. И вел его, скажем так, не вполне чистоплотно — «кидал» по очереди то одних, то других. И вот за годы круг тех, кого он кинул, сомкнулся, и Константинов решил спасаться в крымском парламенте. То есть нельзя сказать, что он действовал по убеждениям. Мне кажется, он опасался уголовного преследования — в этом была причина…

Накануне случившегося, двадцать шестого, я встречался с Могилевым и Константиновым. Константинов был в абсолютно невменяемом состоянии — руки тряслись, взгляд блуждающий. Он был похож на Геннадия Янаева (времен ГКЧП. — С.К.).

Что касается Аксенова, то в 90-е лидер партии «Русское единство» был известен в Симферополе, по словам того же Сенченко, как «бригадир» по кличке «Гоблин».

Первое же заявление псевдопремьера было о легитимности Януковича как президента Украины: «Мы считаем легитимным президентом Виктора Федоровича Януковича и будем выполнять его распоряжения», — сказал Аксенов.

Одно из первых решений — назначение на 25 мая местного референдума, и снова незаконное. Назначить такой референдум могла только Верховная Рада Украины. Более того, закон, позволяющий организовать местное волеизъявление, отсутствовал: как, по каким правилам проводить плебисцит — было неясно. Но новую крымскую власть это не смущало. Вскоре референдум сместили на 30 марта, а потом и вовсе на 16 марта. Изначально на «референдум» намеревались вынести вопрос о расширении полномочий крымской автономии в составе Украины, но вскоре планы изменились. Вопросы были переформулированы так: 1) «Вы за воссоединение Крыма с Россией на правах субъекта Российской Федерации?» и 2) «Вы за восстановление действия Конституции Республики Крым 1992 года и за статус Крыма как части Украины?»

Параллельно с локальным политическим переворотом в Крыму продолжался военный захват стратегических объектов. Дороги, ведущие с материковой Украины на полуостров, перегородили блокпосты. Их охраняли бойцы расформированного крымского «Беркута», переметнувшиеся на сторону новой местной власти милиционеры, вооруженные гражданские и казаки. Автомобили пропускали выборочно. С каждым днем контроль становился все жестче.

Вслед за парламентом и Совмином под контроль вооруженных людей в военной форме без опознавательных знаков перешли ключевые аэропорты и центральные офисы местных органов власти. За манеру поведения захватчиков прозвали «вежливые люди» и «зеленые человечки». В контакты с гражданами они не вступали, на вопросы старались не отвечать. Последнее логично, ведь по говору быстро можно было определить, что они чужаки, нездешние — российский акцент слишком сильно резал ухо.

Основные усилия «зеленых человечков» были направлены на захват украинских военных частей. Их окружали, часто обстреливали, штурмовали, требовали у командиров сдать оружие и вместе с солдатами перейти на сторону «народа Крыма», точнее — России. Согласно Уставу Вооруженных Сил Украины, в такой ситуации военные имели право обороняться, применяя оружие на поражение. Они, однако, этого не делали.

Не делали по нескольким причинам. Во-первых, силы были неравны: русские обладали количественным преимуществом и были лучше вооружены. Во-вторых, российские военные часто использовали в качестве «живого щита» местных жителей, особенно женщин и детей. Тут надо заметить, что изначально многие крымчане имели сильные пророссийские настроения, поэтому захватчикам не приходилось даже их заставлять — те помогали им добровольно. Разумеется, по женщинам и детям украинские военные огонь не открывали. В-третьих, из Киева не поступало никаких четких приказов, кроме лаконичного — «держаться». Как именно «держаться», в украинской столице не уточняли.