Роман Ключник - ТЕРРОР ПОСЛЕ 1917. СУПЕРТЕРРОР. СОПРОТИВЛЕНИЕ. Том 6.

В-седьмых, кадры самых низких уровней своей диктаторской пирамиды большевики формировали из «идейно устойчивых» русских — из надёжно оболваненных солдат, матросов, рабочих и предавшей Родину интеллигенции.

В-восьмых, — часто мобилизация в Красную армию рядового состава была насильственной, сопровождалась массовыми расстрелами (в основном крестьян) — это «ноу-хау» лично Бронштейна.

В-девятых, русских специалистов принуждали служить захватчикам по методу Ленина — голодом, и по «ноу-хау» Бронштейна — насильственно привлекали к работе специалистов, особенно бывших офицеров, а семьи их оставались под угрозой расстрела заложниками — на случай если специалист отказывался работать или мог скрыться. «Троцкому и Зиновьеву принадлежала идея введения принципа коллективной ответственности класса, сословия или социальной группы, что приводило к массовым убийствам зачастую просто ни в чём не повинных людей», — указывает в своём исследовании А. Дикий.

Самое главное было удержать под контролем решающую силу — армию, поэтому её возглавил второй, а по мнению многих современников — первый, человек в иерархии захватчиков после Ленина — Лейба Бронштейн, а ему помогала целая еврейская армия помощников: Яков Драбкин (под маской «Гусев») — нач. Политуправления всей Красной Армии, Михаил Гаскович («Лашевич») — ком. Сибирским военным округом, Израиль Разгон — командовал Бухарской Красной армией, Борис Гольдберг — ком. Приволжским военным округом, Модест Рубинштейн — зампред ВРК Особой армии, Борис Иппо — нач. Политуправления Черноморского флота, Михаил Ланда — начальник политуправления Белорусского округа, Лев Берлин — начальник Политуправления волжской военной флотилии и т.д. За умами латышских стрелков присматривал комиссар Семён Нахимсон, а немецкими большевикскими военными отрядами командовал Ефим Сташевский.

«Вот понадобился властный и безжалостный заместитель Нар-комвоена — какая высота поста! — Троцкий, не колеблясь, назначил врача Эфраима Склянского — и вот, на посту зампреда Реввоенсовета Республики Склянский подписывает выше Главнокомандующего генерала С.С. Каменева» — отмечает в своём исследовании А. Солженицын. То есть в кадровой политике нового государства на первом месте была не компетентность — а национальная еврейская солидарность и надёжность.

Охрану Ленина можно было доверить только Абраму Беленькому (начальник личной охраны). Нашлись хорошие посты и его братьям — Григорий Беленький, Ефим Беленький, и прочим — Исаак Колтун, Самуил Филлер, Григорий Зусманович, Моисей Калманович, Инденбаум, Исаак Кизельштейн, Елинсон (Лев Михайлович Михайлов), Арон Руфелевич (Таратута), Самуил Цвилинг, Зорах Гринберг и т.д. «Антисемитом никогда не был, но тут количество их буквально резало глаза, и все самого зелёного возраста», — написал И.Ф. Наживин, побывав в Кремле в управлении делами СНК (С).

Секретари при вождях захватчиков были не только опорой, как у Ленина — секретарь Борис Рейнштейн, но и подстраховщиками и наблюдателями за доверенными инородцами, например, был русский Куйбышев, но на работе за ним присматривал секретарь Шимон (Семен) Жуковский, а дома жена — Евгения Коган. Полуеврею-полуполяку, согласно исследованиям Г. Климова, Э. Дзержинскому доверили важнейший орган диктатуры и террора — ЧК, но «железный Феликс» был под надежным присмотром секретаря Вениамина Герсона и других «помощников» на различных постах: Г.Г. Ягода, Семён Шварц — председатель знаменитой Всеукраинской ЧК, Евсей Ширвинд — начальник Главного Управления мест заключения и конвойной стражи — до 30-х годов, Израиль Леплевский — командовал ГПУ в различных областях, затем работал начальником ОГПУ СССР, Зиновий Канцельсон — начальник особотделов нескольких армий, затем в руководстве ВЧК, Игнатий Визнер — председатель многих областных ВЧК, то же самое — Лев Левин, Наум Этингон, Исаак Шварц, Яков Лившиц, Матвей Берман, Яков Агранов — убийца Гумилева, и много, много других подобных на различных служебных уровнях. Английский исследователь Леонард Шапиро писал: «Всякому, кто имел счастье попасть в руки ЧК, предстояла весьма высокая вероятность оказаться перед еврейским следователем или быть расстрелянным им» (С).

Многие исследователи обратили внимание, что те инородцы-неев-реи, которые оказались в команде захватчиков, оказались не только в еврейском окружении на работе, но и дома, — каким-то чудом почти у всех жены были по национальности еврейки — у Сталина (Аллилуева), у Молотова (Карпа Перельмуттер, она же — Перл Карповская и Полина Жемчужина), у Куйбышева (Е. Коган), у Кирова (М. Маркус), у Ворошилова (Голда Горбман), Н. Бухарин предпочел вместо своей русской жены другую — Эсфирь Гуревич и т.д. По мнению живущего в Англии еврейского историка Ж. Медведева еврейских жен подбирали не специально, а всё получилось «естественно» — по причине «революционности» евреек — «еврейки более активно, чем женщины других национальностей, участвовали в революции. Служили комиссарами, работали в партийных, государственных и профсоюзных органах. Создавая новоё государство, большевики сутками пропадали на работе. На долгие поиски жён у них просто не было времени. Поэтому ими чаще всего становились женщины, которые работали рядом. Тот же Молотов был уже секретарём ЦК, когда познакомился с секретарем райкома Жемчужиной. Точно так же мой отец, бригадный комиссар Александр Медведев, познакомился с моей матерью Юлией Рейман»(Жорес Медведев, АИФ, № 51, 2003 г.). Однако я думаю, что здесь есть некоторая закономерность — «технология жен», рассмотренная нами на многих исторических примерах в книге № 2 этой серии (часть 3, глава 4 «Закономерности и часть исторического образа»).

Все перечисленные и не перечисленные красные кадры хотели ежедневно хорошо питаться, поэтому крестьян во главе продармий грабили: Моисей Фрумкин, Яков Бранденбургский под маской «Гольдзинский», Мендель Хатаевич, Миллер, А.А. Френкель, М.И. Равикович, С. Гурвич, И. Рафаилов и т.п. Среди них затесался подонок Цюрупа. Множество других подобных фамилий можно прочесть в исследованиях А. Солженицына и А. Дикого, включая занимаемые ими должности.

Если вспомнить утверждение Карла Маркса в середине XIX века: «Мало того, практическое господство еврейства над христианским миром достигло в Северной Америке своего недвусмысленного, законченного выражения.», и, кстати, то же самое можно сказать и о Европе, но тогда — как правильнее и точнее сказать о ситуации в России после 1917 года?

Интересный аспект подчеркнул Андрей Дикий из разговора со свидетелем тех времён: «То равноправие, которого они не имели при царском режиме, они получили после его свержения. Но не прошло и несколько лет, как равноправные превратились в привилегированных. Да ещё каких. Покрепче прежних князей и дворян. В дворяне-то прежде можно было выслужиться, даже в графья и князья. А попробуй прыгнуть в еврея? Никак не возможно!» Раввин, вероятно, ответил бы утвердительно: возможно; интересный путь к карьере.