Роман Ключник - ТЕРРОР ПОСЛЕ 1917. СУПЕРТЕРРОР. СОПРОТИВЛЕНИЕ. Том 6.

Вскрылась, трагически «материализовалась» крупнейшая проблема Белых, — в идеологии. Белые во всём своем разнообразии не были готовы к переменам, к революции, к формированию единой привлекательной и ясной идеологии «для масс». И в ходе гражданской войны не определились. Среди белых офицеров были сторонники перемен, с ними спорили другие белые офицеры-монархисты, которые были верны клятве, монарху. Либеральные взгляды Деникина раздражали монархистов Деникина, а Антанта считала — что взгляды Денинкина не достаточно либеральны. По требованию Антанты Деникин в армии даже сменил гимн «Боже, Царя храни!» на Преображенский марш. Одни желали вернуться к прежней форме правления — к монархии, другие, более — «прогрессивные» желали конституционную монархию, третьи хотели вернуться к временному правительству и парламентаризму, четвертые — размышляли «накоротке» и по-туземски примитивно — собрать Учредительное собрание, а дальше — как народ решит, пятые хотели быть полностью свободными — анархистами, шестые — вообще не понимали, как выстроить будущее, примером этому сам Деникин: «Я бороться за форму правления не буду, я веду борьбу только за Россию».

Деникин говорил общие слова — что необходимо сражаться: «...не для защиты сословных и классовых интересов, а чтобы создать новую светлую жизнь всем: и правым, и левым, и казаку, и крестьянину, и рабочему». — А что думать крестьянину, зараженному духом анархистской свободы? — Что будет? — Наделенную или награбленную землю отберут обратно? Помещики вернутся — высекут?

А ответы на эти вопросы очень серьёзные и решающие — у кого будет больше солдат, у кого будет больше армия. А у Ленина было враньё — но ясное, сладкое, многообещающее, и к весне 1919 года он не смог мобилизовать планируемые 3 миллиона солдат для мировой революции, но 1,5 миллиона уже под винтовки поставил. Только Врангель в конце Гражданской войны признал революционный передел земли.

Большевики применили на тот период времени самые передовые научные открытия в социологии, обществознании, в психологии и политологии. Эти знания специально не афишировались, только мелькнули в «Протоколах», которые заинтересованные силы подвергли сомнениям. Разрыв в знаниях был огромен. Большинство российских политиков были не в курсе этих знаний и технологий, которые такие передовые в то время (без всякого сарказма) люди как Бронштейн и Ленин со своими «соратниками» давно применяли и совершенствовали. А как писали в своих мемуарах многие белые генералы — до 1917 года они политикой и всякими там мудреными технологиями работы с «массами» не интересовались, для них было всё просто — дали клятву и служили согласно Уставу.

Захватчики высокопрофессионально владели методами информационной войны — они легко переагитировали белых солдат на свою сторону, создавали внутри белых террористические группы, а за их спиной подполье и партизанские отряды. Основой этого была опять же Ложь-Надежда. Подлая, наглая Ложь была намного сильнее искренней патриотической правды. И вожди Центрожида были в этом, несомненно, талантливыми и непревзойденными. Трагедия Белых была и в том, что грамотных крестьян, казаков и рабочих, способных разобраться в сложной политической обстановке было мало, а ленинцы применяли против патриотических призывов не только кнут-насилие, но и огромный иллюзорный пряник — «светлое будущее Коммунизма», за которым тянулись миллионы неграмотных и оболваненных. Большая иллюзорная «Надежда» вела их в бой. А Белые никаких красивых надежд не дарили, и были не понятными, не ясными. К тому же Белые не готовы были к таким жестким методам по отношению к мирному населению, какие применяли Ленин и Бронштейн — насильственная мобилизация, метод заложников-семей, массовые расстрелы.

Во время боев против Колчака и Деникина Ленин объявил «советскую мобилизацию», 31 мая 1919 года он приказывал: «С 15 июня мобилизовать всех служащих советских учреждений мужского пола от 18 до 45. Мобилизованные отвечают по круговой поруке друг за друга, и их семьи считаются заложниками в случае перехода на сторону неприятеля или дезертирства или невыполнения данных заданий и т.д.».

К осени 1919 года Ленин и Бронштейн смогли увеличить Красную армию до 4 миллионов, и хотя во второй половине 1919 года из Красной армии, несмотря на все запугивания, дезертировало около полутора миллионов бойцов, но Красные сумели создать большую грозную военную силу.

Белые генералы также интенсивно занимались созданием и увеличением армий, но у них результаты мобилизации были в несколько раз ниже, чем у ленинцев. Хотя в некоторых редких случаях они пытались перенимать методы Красных, подражать им, например, — атаман Б.В. Анненков расстрелял более тысячи крестьян, восставших против насильственной мобилизации в Славгородском уезде.

Весной 1919 года в Финляндии с помощью Маннергейма сформировал небольшую армию (16 тысяч солдат и офицеров) генерал Н.Н. Юденич, который успешно начал наступление на Петроград и 15 мая взял Гдов, 17 мая Ямбург, 25 мая Псков, затем Лугу и подошел к Гатчине, до Петрограда оставалось 50 километров. В это время Маннергейму дошло известие, что Колчак отказал ему в суверенитете Финляндии, а в Париже возмущенные предложением Маннергейма бездельники из Политсовета во главе с С.Д. Сазоновым вообще подняли шумный гвалт. Недовольны были и англичане, которые преследовали цель раздробления России. А в это время напряглись испуганные Красные.

В условиях усиливающегося Сопротивления захватчики ужесточили насильственные методы мобилизации в Красную армию. — Постановление Совета труда и обороны от 3 июня 1919 года гласит:

«Бывшие царские генералы и адмиралы при поддержке иностранной буржуазии со всех сторон идут походом против Рабоче-Крестьянской Советской России. В это время находятся трусы и шкурники, уклоняющиеся от мобилизации, бегущие из рядов Красной Армии. Они хотят только пользоваться плодами революции, но не желают защищать землю и свободу. Советская власть и все трудящиеся должны быть беспощадны к таким предателям. Совет обороны постановляет:

1. Дать возможность всем уклонившимся от мобилизации и дезертировавшим из армии загладить свое преступление добровольной явкой в ближайший волостной, уездный или городской комиссариат по военным делам.

2. Явившиеся добровольно в течение семи дней со дня опубликования настоящего постановления освобождаются от суда и наказания.

3. Не явившиеся в течение указанного срока считаются врагами и предателями трудящегося народа и приговариваются к строгим наказаниям, вплоть до расстрела.

4. Революционным трибуналом, а где их нет — губернским комиссиям по борьбе с дезертирством представляется право в числе прочих мер наказания на уклоняющихся и дезертиров налагать следующее: