Константин Станюкович - Василий Иванович

- То есть прийти и сказать ему: "Василий Иваныч! Вы - добродушный дурак, влюбленный в чистоту и гоняющийся за пустяками, созданный для того, чтобы работать, как вол, и оставаться в тени!" Очень остроумно придумано... Спасибо за умный совет! - проговорил Непенин с насмешкой.

- Ты, значит, отказываешься? - сухо спросил Лесовой.

- А ты думал, послушаюсь тебя и разыграю болвана? Благодарю! Я проживу и своей головой и буду пользоваться дураками как мне вздумается, не отдавая никому отчета!

- В таком случае, с этого момента наши отношения кончены... Мы более не говорим! - промолвил медленным, грустным голосом Мечтатель. - Можешь как угодно объяснить товарищам наш разрыв. Я никому ни слова не скажу о причине! - прибавил он.

В саду раздались звуки шагов по песку, и все стихло.

Василий Иванович поник головой и как-то весь съежился в кресле. Несколько времени он сидел неподвижно...

- Господи! сколько подлости в этом мальчике! - наконец прошептал он. "А этот Лесовой... какая разница! А я еще считал его холодным, скрытным, сухим и нередко придирался к нему!" - вдруг вспомнил Василий Иванович.

Бессердечный, сухой эгоист - его любимец, этот "открытый, симпатичный" Непенин, каким считал его до этой минуты Василий Иванович. Хорош симпатичный юноша!..

И чувство обиды, разочарования и сожаления охватило правдивую, бесхитростную душу Василия Ивановича, забывшего и об ужине, и о cherry coblar, и о миссис Эмми.

X

- Вы понимаете, Василий Иванович, какая история! - восторженно восклицал Карл Карлович, уписывая за обе щеки салат из омаров. - И тут апельсины, и там апельсины... Везде апельсины и апельсины! О, это очень красиво было смотреть, Василий Иванович... Вам непременно надо поехать... Да!.. И так мы все ехали, ехали и весело разговаривали, пока не приехали к одному... к одному... Ах, как это по-русски?..

И Карл Карлович, всегда любивший обстоятельно и подробно передавать свои впечатления, остановился на средине речи, досадуя, что не может приискать соответствующего выражения.

- К озеру, что ли? - наобум подсказал Василий Иванович.

- Ах, нет! Какое озеро! - возразил с досадой Карл Карлович. - Ну, одним словом, узкое такое место... Ну, да... Ущелье! - воскликнул Карл Карлович, обрадованный, что нашел слово. - Ну, мы приехали к ущелью...

- А дальше что было?

- Дальше, Василий Иванович, вообразите себе, за этим ущельем сейчас крутой обрыв. И мы все вышли туда смотреть это историческое место, Василий Иванович... Много лет тому назад... Я позабыл, сколько именно лет тому назад, хотя проводник и говорил нам, но я забыл... Так много лет тому назад, Василий Иванович, была здесь война... гражданская война... Одни хотели одного короля, другие хотели другого короля... И вот, одни канаки загнали других канаков в это ущелье, и давай их с обрыва вниз... Очень нехорошо... Бррр!.. Прямо в море... Вы понимаете, какая история, - снова повторил доктор свое любимое выражение, употребляемое им кстати и некстати.

Карл Карлович остановился, подложил себе еще омаров, проговорив: "Очень вкусные омары!" - и продолжал свой обстоятельный, подробный и скучный рассказ о том, как они поехали назад и как опять видели "и тут и там, и везде апельсины".

Василий Иванович, обыкновенно кушавший с наслаждением обжоры, смакуя куски, на этот раз лениво ковырял вилкой, рассеянно слушая увлеченного своим рассказом Карла Карловича. Против обыкновения, он то и дело подливал себе и доктору вина, потягивая бокал за бокалом.

- А что же вы, Василий Иванович? - вдруг спросил Карл Карлович, широко раскрывая глаза при виде пустой тарелки Василия Ивановича.

- Не хочется что-то...

- Не хочется? - удивился Карл Карлович. - Что это значит? У меня так после прогулки недурной аппетит! - прибавил доктор и стыдливо посмотрел на свою тарелку, словно бы извиняясь за свой аппетит.

- Кушайте, кушайте на здоровье, Карла Карлыч! Да что ж вы не пьете?.. Давайте-ка ваш бокал...

- Danke schon, Василий Иванович! За ваше здоровье! Но отчего это у вас нет аппетита? У вас всегда был прекрасный аппетит, Василий Иванович...

И, приняв серьезный докторский вид, он поправил очки, внимательно посмотрел на Василия Ивановича и впервые заметил озабоченное, подавленное выражение его лица.

- Гм... гм... Я вижу, вы не совсем в духе, Василий Иванович, э!.. Что с вами? - спросил он с участием.

- Так что-то... Плохо, должно быть, выспался после обеда, Карла Карлыч! - уклончиво отвечал Василий Иванович.

Но Карл Карлович, в качестве приятеля, искренне расположенного к Василию Ивановичу, не мог, разумеется, оставить его в покое. Он снова пытливо посмотрел на него и после минутного молчания спросил:

- Ничего не болит?

- Нет...

- Так это не то, Василий Иванович... это не оттого, что вы плохо выспались. С вашего позволения, я скажу вам, отчего у вас нет аппетита и почему вы не совсем в духе.

- Отчего же?..

- Вы, Василий Иванович, засиделись на клипере и очень давно не были на берегу. Вы понимаете, какая история? - прибавил Карл Карлович и добродушно подмигнул глазом... - Вам необходимо, Василий Иванович, как вы выражаетесь, дать маленький толчок природе... Вот что я посоветую вам, как доктор, Василий Иванович!

И, сделав это открытие, Карл Карлович засмеялся веселым, добродушным смехом, посматривая из-под очков торжествующим взглядом, который, казалось, говорил: "Меня вы, Василий Иванович, не проведете. Я понимаю, отчего вы не в духе!"

- Офицеры говорили, что здесь в гостинице одна дама из Сан-Франциско живет... Очень, очень красивая американка! Вы понимаете, какая история, Василий Иванович! - таинственно проговорил доктор.

Но, к удивлению Карла Карловича, эта "история" не произвела на Василия Ивановича того оживляющего действия, какое на него обыкновенно производили подобные конфиденциальные сообщения. Он, правда, невольно улыбнулся прозорливости Карла Карловича, но разговора о красивой американке не поддержал, а снова налил себе и доктору вина и сказал:

- Дадим другой толчок природе - выпьем, Карла Карлыч! Это, в некоторых случаях, тоже не вредно... Как у вас на этот счет в медицине, а?..

- И это не вредно... Ха-ха-ха!.. А все-таки... прехорошенькая американка!

- Ваше здоровье, Карла Карлыч! Там видно будет!

Когда подали десерт и еще две бутылки шампанского, Василий Иванович и Карл Карлович были, что называется, "на втором взводе". Василий Иванович пребывал в молчаливой меланхолии, а Карл Карлович уже совсем расчувствовался и, окончив рассказ о прогулке, замечтал вслух на любимую свою тему - о будущем своем счастии...

- Еще один год, Василий Иванович, и я, Карл Карлович фон Шенгут, буду счастливый человек! - воскликнул в порыве телячьего восторга Карл Карлович, наливая себе по этому случаю еще бокал... - Отличное шампанское!.. Ваше здоровье, Василий Иванович! Вы превосходный человек, Василий Иванович, и я вас очень много уважаю... Да!.. Это я всегда скажу и в глаза и за глаза... без фальши... Главное, вы - справедливый человек, и я... справедливый человек... Мы оба справедливые человеки. Вы любите, чтобы всегда чистота и порядок, и я люблю, чтобы всегда чистота и порядок... Да... И вы благородно с людьми обращаетесь... вот что... Матросы вас любят и тоже говорят, что вы - справедливый человек... Да... И с вами приятно служить, Василий Иванович, за то, что вы нам прекрасный товарищ... Вашу руку, Василий Иванович!