Михаил Заборов - Папство и крестовые походы

Урбан II обращался прежде всего к рыцарской голытьбе: «Да не привлекает вас эта земля, которую вы населяете, — говорил он, — земля, в которой численность ваша растет, богатства же не умножаются». Папа откровенно звал рыцарство к грабежу восточных стран, — прямолинейность, хотя и кажущаяся, на первый взгляд, странной в устах верховного христианского пастыря, однако совсем не удивительная, если принять во внимание, что Урбан хорошо знал, с кем имеет дело.

В том, Что церкви не приходится ждать ничего хорошего от этих «благородных» разбойников, Урбан II мог лишний раз удостовериться во время своего пребывания во Франции. Почти накануне созыва Клермонского собора сам папа вынужден был осадить одного из таких чрезмерно беззастенчивых рыцарей, некоего Гарнье Тренэльского. Этот разбойничавший сеньор захватил в плен епископа Ламберта Аррасского. Почтенный прелат как раз направлялся в Клермон и близ города Провэна был похищен этим рыцарем, чаявшим получить солидный выкуп со своего пленника. Лишь вмешательство папы, который пригрозил святотатцу отлучением, заставило Гарнье выпустить епископа из своих рук.

Вот таких-то рыцарей, в первую очередь, и имел в виду Урбан II, когда выступал в Клермоне: а им, конечно, мало было «небесного счастья»; они жаждали и поместий, и звонкой монеты, и других земных благ. То же самое можно сказать и о владетельных сеньорах, которым становилось тесно на Западе и которые стремились расширить свои имения. В своем выступлении Урбан II обращался и к магнатам.

Некоторые новейшие буржуазные историки уверяют, что, организуя поход на Восток, папство якобы больше всего хлопотало о... мире среди христиан в Европе. Папство изображается этими учеными носителем некоей абстрактной идеи мира. Такого рода высказывания по существу являются лишь домыслом, служащим интересам папства. На самом деле, в основе папской пропаганды крестового похода лежали, как мы видим, определенные социально-политические потребности господствующего класса на Западе. Католическая церковь хотела направить на далекий Восток хищные устремления рыцарской вольницы, чтобы удовлетворить жажду земельных приобретений и грабежей рыцарства за пределами Запада. Тем самым крестовый поход упрочил бы и власть католической церкви на Западе, а заодно и расширил бы ее за счет стран Востока. В этом и заключались, с точки зрения папства, задачи похода, провозглашенного на Клермонском соборе.

Речь Урбана II нашла живой отклик среди собравшихся. Программа похода на Восток встретила сочувствие феодалов, которым эта экспедиция сулила новые земли и добычу. К тому же рыцарство не было полностью безразлично и к религиозным лозунгам похода, выдвинутым папой. Реальные грабительские цели похода большинству рыцарей представлялись окутанными религиозным покровом: в алчном воображении мелкого феодала спасение христианских святынь символизировало подвиг, в котором религиозные цели сливались с вполне земными, захватническими устремлениями.

Но зажигательной речи Урбана II внимали не только рыцари и сеньоры. Его слушал также изможденный от голода и исстрадавшийся в крепостной неволе деревенский люд. Нищие мужики больше всего хотели освободиться от гнета феодалов и именно потому мечтали об искупительном подвиге. А разве папа теперь не указал им, в чем должен заключаться этот подвиг?

Обещанием вечного спасения тем, кто примет мученичество за «святое дело», а еще более — сказками о земле, «текущей медом и млеком», папа взбудоражил и воображение крестьянской бедноты. Земля и свобода — вот что чудилось обездоленным людям в речи Урбана II. И это казалось им тем более достижимым, что папа, стремясь ускорить выступление из Европы рыцарей, чьи разбойничьи «таланты» грозили благополучию крупных феодальных собственников, лгал без всякого стеснения: путь к Иерусалиму, заявлял он, не длинен, достигнуть святого града не составит сколько-нибудь серьезных трудов. Папа умышленно преуменьшал перед неискушенными слушателями тяготы похода, прекрасно понимая, конечно, что тысячам людей, которых он толкает на кровавую «стезю господню», грозит неизбежная гибель.

Так случилось, что клермонская речь папы возымела действие, значительно превзошедшее ожидания ее автора и, может быть, даже не вполне согласное с интересами феодальных организаторов крестового похода.

Что касается рыцарей и сеньоров, то здесь клич об освобождении «святой земли» брошен был удачно. Все предшествующие события подготовили феодалов к тому, чтобы подхватить его и устремиться на завоевание заморских земель.

Церковники агитируют. Поход бедноты. Был ли он крестовым? Слухи о Клермонском соборе и его постановлениях [17] Постановления Клермонского собора не сохранились — мы знаем о них лишь из более поздних источников. Судя по распоряжениям преемников Урбана II — Пасхалия II (1099) и Калликста II (1122) — относительно тех лиц, которые вернулись из похода, можно думать, что Клермонский собор распространил на крестоносцев условия «божьего перемирия» сроком на три года (или на все время их отсутствия на родине). Это означало, что церковь берет под свое покровительство их семьи и имущество. , о предстоящем походе на Иерусалим были быстро разнесены тысячеустой молвой повсюду, «вплоть до морских островов». Начались сборы в поход, и раньше всего во Франции. В атмосфере религиозного возбуждения в разных местах появились фанатически настроенные проповедники, звавшие своих слушателей в бой за христианские святыни.

Часть этих проповедников выполняла официальное задание папы. На другой день после произнесения своей речи Урбан II созвал епископов и поручил им «со всей душою и силою» начать проповедь крестового похода в своих церквах. Позже он дал специальные поручения ряду влиятельных епископов и аббатов: один должен был действовать в долине реки Луары, другой — в Нормандии и т. д.

Сам папа тоже остался во Франции. В течение восьми месяцев он разъезжал по стране, призывая к крестовому походу; Урбан II посетил Лимож, Анжер, выступал на церковных соборах в Туре и в Ниме. «Где бы он ни был, — пишет современный хронист, — везде он предписывал изготовлять кресты и отправляться к Иерусалиму, чтобы освободить его от турок и прочих племен». Кроме того, Урбан II рассылал красноречивые послания с такими же призывами во Фландрию, в Болонью, в Геную.

Помимо высокопоставленных представителей католической церкви, действовали и рядовые — монахи, юродивые. В подтверждение того, что крестовый поход — «дело не человеческое, а божеское», они сочиняли всякого рода «священные небылицы» — о вещих снах, видениях, чудесах.

Наибольшую известность среди этих фанатических проповедников «священной войны», выступавших главным образом в Северо-восточной Франции, в Лотарингии, в прирейнских городах Германии, приобрел монах Петр Пустынник.