Лев Остерман - Римская история в лицах

Нынче он устарел, скоро умрет он совсем.

Благочестивым лишь то, что приятно нам, сделал Юпитер,

И при супруге-сестре [8] Имеется в виду Юнона — сестра и супруга Юпитера. стало дозволено все.

...

Во 2-м году от Р.Х. появляется знаменитая «Наука любви» Овидия. В трех книгах собраны изложенные возвышенным, но слегка ироничным поэтическим языком практические советы, уловки, маленькие хитрости для влюбленных, домогающихся обладания предметом своей любви. Первые две книги предназначены для мужчин, третья — для женщин. Овидию уже сорок пять лет. Он давно не повеса. Примерно в это время он женится на вдове из хорошего рода, счастлив, любит дочь, держит радушно открытый дом в Риме. У него множество друзей, он, бесспорно, первый поэт Вечного Города. Но страстное любовное чувство по-прежнему является для него объектом почти религиозного поклонения. Естественно, что он берет на себя роль заботливого наставника молодых людей, только вступающих на стезю любви. Каждая из трех книг не сборник стихотворений, а один обширный трактат. Вот некоторые отрывки (в переводе М. Гаспарова):

Из книги 2-й (для мужчин)

«Но ни коричневый вепрь, застигнутый в яростном гневе,

Молниеносным клыком рвущий ретивых собак,

375 Ни над сосущими львятами мать их, безгривая львица,

Ни под неловкой пятой змейка, таящая яд, —

Так не бывают страшны, как страшна, услыхав об измене,

Женщина в гневе своем: сердцем и взглядом горя.

...

Но не подумай, что мой приговор: «Будь верен единой», —

Боже тебя сохрани! Это и в браке невмочь.

Нет; но резвяся, умей таить свои развлеченья.

390 Ежели грех за душой, — право, молва ни к чему.

И не дари подарков таких, чтобы стали приметой,

И постоянного дня не отводи для измен,

И, чтоб тебя не сумели застичь в знакомом приюте.

Разным подругам для встреч разное место назначь.

395 А сочиняя письмо, перечитывай каждую строчку:

Женщины видят в словах больше, чем сказано в них.

...

Сколько, однако, греха не скрывай, всего ты не скроешь;

Но и попавшись врасплох, все отрицай до конца.

410 Будь не более ласков и льстив, чем бываешь обычно:

Слишком униженный вид — тоже признак вины.

Но не жалей своих сил в постели — вот путь к примиренью!

Что у Венеры украл, то вороти ей сполна.

...

435 Женщины есть и такие, кому наша преданность в тягость:

В них угасает любовь, если соперницы нет.

Изнемогает порою душа, пресытившись счастьем,

Ибо не так-то легко меру в довольстве хранить.

Словно огонь, в горенье свои растративший силы,

Изнемогая, лежит, скрывшись под пеплом седым.

440 Но поднеси ему серы — и новым он пламенем вспыхнет,

И засияет опять ярко, как прежде сиял.

Так и душа замирает порой в нетревожимой лени:

Острым кресалом ударь, чтоб разгорелась любовь!

445 Пусть изведает страх, пусть теплая станет горячей.

Пусть побледнеет в лице, мнимой измены страшась!

...

Мне бы такую любовь, чтоб, ревнуя, меня не жалела,

Чтобы ногтями рвалась и к волосам, и к щекам,

Чтобы взглянула — и в плач, чтобы яростным взором сверкала,

Чтоб ни со мной не могла, ни без меня не могла!

455 Спросишь, а долго ли ей о тебе стенать и метаться?

Нет: подолгу томясь, слишком накопится гнев.

Ты ее пожалей, обвей ее белую шею.

Пусть она, плача, к твоей жаркой приникнет груди;

Слезы уйми поцелуем, уйми Венериной лаской —

460 Так, и только так, миром закончится брань.

Вволю побуйствовать дай, дай ненависть вылить воочью

И укроти ее пыл миром на ложе утех.

Там — согласия храм, там распря слагает оружье,

Там для блага людей в мир рождена доброта.

...

Я ненавижу, когда один лишь доволен в постели.

(Вот почему для меня мальчик-любовник не мил)

685 Я ненавижу, когда отдается мне женщина с виду,

А на уме у нее недопряденная шерсть;

Сласть не в сласть для меня, из чувства даримая долга, —

Ни от какой из девиц долга не надобно мне!

Любо мне слышать слова, звучащие радостью ласки,

690 Слышать, как стонет она: «Ах подожди, подожди!»

Любо смотреть в отдающийся взор, ловить как подруга,

Изнемогая, томясь, шепчет: «Не трогай меня!»

Этого им не дает природа в цветущие годы,

К этому нужно прийти, семь пятилетий прожив.

695 Пусть к молодому вину поспешает юнец торопливый —

Мне драгоценнее то, что из старинных амфор.

...

Но наконец-то вдвоем на желанном любовники ложе:

Муза, остановись перед порогом любви!

705 И без тебя у них потекут торопливые речи,

И для ласкающих рук дело найдется легко,

Легкие пальцы отыщут пути к потаенному месту,

Где сокровенный Амур точит стрелу за стрелой.

Но не спеши! Торопить не годится Венерину сладость:

Жди, чтоб она, не спеша, вышла на вкрадчивый зов.

Есть такие места, где приятны касания женам;

720 Ты, ощутив их, ласкай: стыд — не помеха в любви.

Сам поглядишь, как глаза осветятся трепетным блеском,

Словно в прозрачной воде зыблется солнечный свет.

Нежный послышится стон, сладострастный послышится ропот,

Милые жалобы жен, лепет любезных забав!

725 Но не спеши распускать паруса, чтоб отстала подруга,

И не отстань от нее сам, поспешая за ней:

Вместе коснитесь черты! Нет выше того наслажденья,

Что простирает без сил двух на едином одре!

Вот тебе путь, по которому плыть, если час безопасен,

730 Если тревожащий страх не побуждает: «Кончай!»

А пред угрозой такой — наляг, чтобы выгнулись весла,

И, отпустив удила, шпорой коня торопи.

Из книги 3-й (для женщин)

«Божий дар — красота; и если прикинуть без лести,

То ведь придется признать: дар этот есть не у всех.

105 Нужен уход красоте, без него красота погибает,

Даже если лицом схожа с Венерой самой.

Если красавицы давних времен за собой не следили,

Были причиной тому грубые вкусы мужей.

Ежели толстый хитон случалось надеть Андромахе,

110 Что из того? У нее муж был суровый боец.

Разве могла бы жена, разубравшись, предстать пред Аяксом,

Перед Аяксом, чей щит семь покрывали быков?

Век простоты миновал. В золотом обитаем мы Риме,

Сжавшем в мощной руке все изобилье земли.

115 На Капитолий взгляни; подумай чем был он, чем стал он:

Право, как будто над ним новый Юпитер царит!

Курия стала впервые достойной такого сената, —

А когда Татий царил, хижиной утлой была.

Фебу и нашим вождям засверкали дворцы Палатина

120 Там, где прежде поля пахотных ждали волов,

Пусть другие поют старину, я счастлив родиться

Ныне, и мне по душе время, в котором живу!

Не потому, что земля щедрей на ленивое злато,

Не потому, что моря пурпуром пышным дарят,

125 Не потому, что мраморы гор поддаются железу,

Не потому, что из волн крепкий возвысился мол, —