Александр Юрченко - Книга катастроф. Чудеса мира в восточных космографиях

Письмо из императорской резиденции в Киото было отправлено на обсуждение правительству в Камакуру. Во главе правительства стоял девятнадцатилетний Токимунэ, который решил не посылать письма Хубилаю.

Пока продолжались подобного рода переговоры, Хубилай начал готовится к войне с Японией. Постройка судов началась еще в 1268 г. На это дело Хубилай не жалел ни средств, ни людей.

Япония тоже не отставала от монголов в приготовлениях к военным действиям. 13 сентября 1271 г. Токимунэ, опасаясь вторжения монголов, приказал наместнику северной части области Ата укрепить приморские города на острове Киусиу.

В том же 1271 г. Хубилай снова посылает Чжао-лан-би в Японию в качестве посла, а вслед за ним нового курьера, по имени Цзиньду. Письма Хубилая не были переданы японскому правительству. Два года положение дел оставалось неопределенным. Наконец, в 3 месяц 10 года Чжи-юань (1273 г.) Хубилай снова приказал Чжао-лан-би отправиться в Японию с прежним поручением. Тот прибыл в Дадайфу и просил позволения отправиться в Киото для встречи с императором. Подобно прежнему, ему было в этом отказано, и посол ни с чем возвратился обратно в мае месяце в Пекин. По прибытии он докладывал Хубилаю об именах и почетных званиях различных высокопоставленных лиц японского правительства, указывал название и число областей Японии, обычаи жителей и местоположение важных для военных целей мест. Все эти сведения сохранились в династийной хронике «Юань ши». Самое любопытное в них — это предупреждение о возможной трагедии в море. Тайфун, уничтоживший оба флота Хубилая, начал обретать силу как воображаемая величина.

Хубилай сообщил корейскому послу о своем намерении совершить поход на Японию. Посол ответил следующее:

«Я жил больше года в Японии и прекрасно изучил нравы жителей этой страны. Наблюдения мои показали мне, что японцы имеют зверские наклонности и с легким сердцем убивают людей. Они не знают ни дружеских, ни хороших семейных отношений, не знают даже основных правил приличия, каковые столь необходимы в общественной жизни. Кроме того, у них мало обработанных земель, по причине множества гор и рек. Если бы Вы, Государь, и подчинили себе эту страну, то от этого Вы ничего бы не выиграли и пользоваться богатствами страны Вам бы не пришлось: Мореплавание там очень опасно: ему мешают беспрерывные бури. Поэтому и Ваше, Государь, войско может подвергнуться неожиданной катастрофе, если бы Вы отправили его к берегам Японии. Вы совершенно напрасно будете рисковать, а Ваше войско погрузится в бездонную глубину. Я осмелюсь Вам посоветовать не начинать войны с Японией». После этих слов Император задумался.

Однако воинственная решимость монгольского Императора взяла верх. В 1 месяц 11 года Чжи-юань (1274 г.) Хубилай приказал своему полководцу Хун-ча-цю отправиться в Корею, чтобы там наблюдать за постройкой тех военных судов, которые должен был приготовить корейский правитель для Хубилая. Работы по постройке судов в Корее должны были начаться с 15 числа 1 месяца этого года. Ввиду спешности приготовления кораблей рабочие и мастеровые набирались без разбора. Способных и готовых к работе оказалось около 30 500 человек. Согласно корейским источникам, такое громадное количество рабочих мешало инженерам вести наблюдения за постройкой судов, а потому всюду была страшная суматоха.

В 3 месяце 1274 г. был дан второй указ Императора Хубилая на имя уполномоченного комиссара Цзинь-ду и назначенного стоять во главе корейского войска и народа Хун-ча-цю. Эти лица должны были к 7 месяцу приготовить 300 мелких и 600 больших судов, запастись водою, собрать 15 000 войска и по первому указанию совершить нападение на Японию. Корея должна была выставить в помощь монголам 5600 человек.

В 5 месяц 1274 г. монгольское войско в 15 000 человек прибыло в полном вооружении в Корею и ожидало там дальнейших приказаний. Через месяц отсюда был отправлен в Пекин курьер по имени Лоюй с извещением, что 900 судов уже построены и стоят на якоре в порту Цзинь-Чжоу (Кинсай на юге Кореи). Цзинь-ду был назначен главнокомандующим всех монгольских войск. Его помощником стал Хун-ча-цю.

3 числа 10 месяца 1274 г. монгольские суда из порта Хэфу вышли в открытое море. Через два дня юаньская эскадра прибыла к местности Сасухо на о. Цусима. Жители острова немедленно сообщили об этой опасности начальнику острова, который выступил с восьмьюдесятью всадниками и героически погиб. 15 числа монголы высадились на о. Ики и уничтожив гарнизон, вырезали население. 17 числа весть о поражении достигла двора императора Гоуда. Прося защиты от опасности у богов, император отправился в храм Хациман и приносил там умилостивительные жертвы. 20 числа произошла решающая битва, где объединенная японская армия потерпела поражение. Преимущество монголов заключалось в применении железных пороховых снарядов те пао величиной с ручной мяч. Несколько тысяч таких снарядов при метании взорвались со страшным грохотом, потрясшим окрестности. По свидетельствам очевидцев, японские воины, никогда не встречавшиеся с подобным оружием и испуганные страшным грохотом взрывов, в панике бежали {81} .

Дальнейшие события не поддаются уразумению. Востоковед С. В. Недачин излагает точку зрения японских историков XIX в.

«Несмотря на такой успех юаньского оружия, в тактике монголов вдруг произошла неожиданная перемена: оставив дальнейшее наступление, они вернулись на свои суда с тем, чтобы уехать обратно. На следующий день, когда японцы, отчаявшись в своем спасении, обезумевши от страха, вышли к морю, то увидели, что волнующаяся поверхность моря не отражала в себе ни одной тени неприятельского корабля. Только близ острова Сига в воде барахталось одно судно. Японские войска приблизились к нему и захватили в плен около 220 монголов. Пленники были доставлены в крепость Мидзуки и там убиты. Какая же могла быть причина столь неожиданной тактики монголов? Японские историки объясняют это явление тем, что на море случилась страшная буря и стала разбивать неприятельские суда. С этим мнением согласуется и корейская история “Тон-гук тхон-гам” дополняя при этом, что во время бури погиб начальник левого монгольского крыла Цзинь-Шен. Не смея отрицать подобного утверждения (Японское море почти всегда, а особенно осенью, — это был 10 месяц, бывает бурно), все-таки трудно согласиться с тем, чтобы буря была настолько сильна, что явилась причиной отъезда монголов. Если бы это и было так, то будет естественнее искать спасение от бури на ближайшем берегу, чем в открытом море. Если это было следствием усталости от битвы, как предполагает Овада и автор истории “Тон-гук тхон-гам”, то почему юанцы не могли отдохнуть с меньшим риском пред стихией на суше? “Юань ши” так определяет причину возвращения монголов в данный момент: “Так как не было согласия между начальниками монгольских войск и в то же время истощились стрелы, то монголы вернулись обратно, пограбив только прибрежные места”» {82} .