Ли Дэвис - Природные катастрофы. Том 2

Сэмюэль Пепис в своих дневниках ярко представил хронологию событий, именуемых «Лондонской чумой»: «20 (июня)… Ходил до Редрифф, где по слухам были больные, и, действительно, их можно было видеть повсюду, на этой неделе от чумы умерли 1089 человек. Господи! Как можно видеть это распространение чумы! Теперь ее можно встретить на Кинго Стрит, в Эйсе, рядом с ним, а также в других местах… 12 (августа)… Людей мрет так много, что их вынуждены хоронить уже днем, потому что ночи для этого не хватает… 31… на этой неделе чума сильно разрослась, выше всяких ожиданий, почти на 2000 человек, общее количество умерших составило 7000 и еще 100; свыше 6000 — от чумы. Итак, месяц из-за размаха чумы по всему королевству заканчивается для людей великой скорбью. С каждым днем печальные новости по мере распространения чумы увеличиваются. В Сити на этой недели умерли 7496, в том числе от чумы — 6102. Опасаются, что реальная цифра на этой неделе приблизилась к 10000.

… 16 октября… Прошелся до Тауэра. Боже! Как пустынны и печальны улицы; на улицах, полных скорби и боли, так много бедных больных людей; пока шел, я услышал столько печальных историй; только и говорят о том, что этот умер, а тот заболел, в этом месте столько, а в другом еще больше. А еще мне сказали, что в Вестминстере не осталось не только ни одного врача, но и ни одного аптекаря, все мертвы».

Болезнь распространилась и на окрестности. Сельский портной в крошечной деревушке Ийэм в Дербишире получил коробку с образцами и несколько платьев из Лондона. Он стал первым из 85 человек в деревушке, кто умер от чумы.

Наконец, ноябрьские морозы, похоже, остановили распространение болезни. Еще считается, что конец «Черной Смерти» положил Великий пожар Лондона, случившийся 2-6 сентября 1666 г.

6800 лондонцев умерли во время эпидемии холеры, ввезенной из Германии в 1831 г. Эпидемия продолжалась целый год.

Холера была завезена на Британские острова кораблем из Гамбурга, который бросил якорь в Сандерленде, что на севере Англии, в октябре 1831 г. Но только в феврале 1832 г. в Лондоне зарегистрировали первый случай. Напуганное население вскоре в полной мере ощутило на себе этот удар.

Фрэнсис Шеппард в книге «Лондон 1808-1870: Дьявольский город» описал: «Заболевание с его обычной непредсказуемостью двинулось на отдаленные районы, такие как Сен-Мерилбоун и Хокстон. К осени, когда новых вспышек было мало, умерло где-то 5300 лондонцев. В течение короткого периода новой атаки в 1833 г. жертвой ее пали 1500 человек».

Лондонские больницы имели все необходимое, чтобы ухаживать за больными. В больнице Сен-Бартоломью в результате новых открытий относительно распространения микробов проводилось значительное улучшение санитарных условий, но к моменту возникновения эпидемии работы не были закончены. Поэтому в ход пошли поспешно сооруженные дома, порой даже несмотря на сильные возражения соседей. Фактически они превратились в дома для умирающих. Половина поступивших в них пациентов так и не выписалась.

Хотя первая эпидемия холеры и оказалась для лондонцев довольно опустошительной, она бледнеет перед новой, известной под названием «Третья пандемия», которая случилась в Англии через какие-нибудь 16 лет.

С 431 по 427 годы до новой эры сотни тысяч горожан Афин умерли от так называемой «Чумы Фукидида», которая представляла собой сочетания тифа и кори.

Так называемая «Чума Фукидида» распространилась в 431 г. до н.э., начавшись с Пелопонесской войны, и продлилась два года. В конце 427 г. ее вспышка повторилась, болезнь продержалась в течение года. Фактически это была эпидемия нескольких мистических заболеваний. Проведенный медицинскими историками анализ показал, что это было сочетание тифа и кори. Она в одинаковой степени поражала и солдат, и горожан Афин. По иронии судьбы самая высокая смертность наблюдалась среди врачей, поскольку болезнь оказалась чрезвычайно заразной.

Согласно описанию Фукидида, сделанному в его хронике Пелопонесской войны, «… болезнь как будто началась к югу от Египта, в Эфиопии; оттуда она двинулась в Египет и Ливию, распространившись на большей территории Персидской империи, она вдруг вторглась в Афины».

Первые случаи болезни появились после того, как вторглась и обосновалась в Аттике пелопонесская армия под командованием лакедемонийского царя Архидамуса. Отсюда они начали опустошать страну и распространять болезнь. «Первой жертвой эпидемии пали жители Пирея, — продолжает Фукидид. — Предполагают, что пелопонесцы отравили водоемы; акведуки в то время построены еще не были. Потом болезнь распространилась на верхний город, и смертность от нее стала гораздо выше».

В течение лета 431 г. до н.э. Фукидид писал, что его армия и население Афин пребывали в полном здравии. Далее он пишет: «В одно мгновение и без какой-либо очевидной причины были охвачены необъяснимым жаром, который сосредоточивался сначала в голове, глаза покраснели и воспалились. Горло и язык были покрыты кровью, дыхание стало неестественным и зловонным. Потом началось чихание и першение в горле; в короткое время заболевание, сопровождаемое кашлем, распространялось на грудную клетку и быстро начинало спускаться ниже, поражался желудок, начиналась рвота желчью на все лады, какие только были известны лекарям…»

Потом следовали конвульсии и Фукидид описывает: «… Тело на ощупь было не таким уж горячим и выглядело не слишком бледным; оно имело яркий цвет красноты, вызванной пустулами и изъязвлениями. Но внутренний жар был очень силен; страдальцы не могли переносить на себе даже легкой полотняной одежды; они желали оставаться нагими, и ничего не желали они столь страстно, как броситься в холодные воды. И многие из тех, за кем некому было присматривать, действительно бросались в водоемы, поскольку их мучила непереносимая жажда, которую не утоляло обильное питье. Они не могли спать. Беспокойство, которое становилось непереносимым, никогда не оставляло их. Пока болезнь была в разгаре, тело вместо того, чтобы сохнуть, оставалось в этих страданиях в прекрасной форме. И если они на 7 или 9 день умирали, то не от слабости и истощения, которых не испытывали, а от внутреннего жара, который был пределом всему, а если они выживали, то болезнь опускалась до кишечника и вызывала здесь сильные изъязвления; одновременно с этим начиналась страшная диарея, и на последней стадии наступало истощение, которое, наконец, за небольшим исключением заканчивалось смертью больного. Эта болезнь, начинавшаяся с головы, постепенно охватывала все тело, и, если человек проходил через самое худшее, она часто перекидывалась на конечности, оставляя свои отметины на гениталиях, пальцах рук и ног; некоторые выздоравливали, расставаясь с конечностями или глазами. Некоторые, не успев оправиться, теряли память и не могли сказать, кто они, узнать своих друзей и знакомых».