Ли Дэвис - Природные катастрофы. Том 2

Эпидемический мор постиг Рим в 452 году до н.э., унеся жизни тысяч людей, среди которых оказались и члены Римского сената.

Эпидемия разразилась в Риме в 452 г. до н.э. Она погубила не только тысячи простых граждан, но и достигла высшего Совета — унесла жизни Секста Квинтилиана (одного из консулов), Спурия Фурия, который был назначен помогать ему, 4 трибунов и большого количества сенаторов.

Несмотря на сооружения инженеров, уже понявших важность чистой воды, население в целом игнорировало такой полезный совет, поэтому эпидемия, имевшая характер брюшного тифа, быстро и с тяжелыми последствиями распространилась. Вымирали целые семьи, а потом из-за способа избавления от трупов, принадлежавших как богатым, так и бедным, инфекция стала распространяться по воздуху и по воде.

Вот что писал греческий ученый Дионисий Галикарнасс: «… Они сжигали тела и предавали их земле в самых крайних случаях. По-видимому, при отсутствии знатности или ввиду нехватки необходимых приспособлений, они просто сбрасывали трупы в стоки нечистот под улицами или выбрасывали их в реку; именно отсюда и шло основное зло. Когда волны выбрасывали трупы на берега рек или морское побережье, поднимался ужасный запах, разносимый ветром, поражая тех, кто был еще здоров, вызывая быстрые изменения в их телах; и вода, приносимая реками, больше не годилась для питья: частично из-за ужасной вони и частично из-за того, что вызывала расстройство кишечника…»

Как и во всех случаях ранних эпидемий и чумы население уповало на лекарей и священнослужителей. Но, когда те ничем не могли помочь им, они начинали попирать свои моральные устои. Как подчеркивал в «Истории Рима» немецкий классический историк Бартхольд Г. Нибур, «моры были подобны бесчеловечным военным опустошениям, они портили всех, кого касались…»

Как бы то ни было, в результате этого мора Рим осуществил некоторые реформы законов. Как снова указывал Нибур, «но бедственные времена всегда помогали понять дефекты существующих общественных институтов; многие тешили себя той мыслью, что с их совершенствованием к ним вернется их былое процветание; именно исходя из этих соображений после моров и военных поражений оказывалась поддержка предложениям, внесенным Римом и направленным на реформацию законов».

Миллионы людей умерли во время «Первой пандемии», названной «Чумой Юстиниана», которая распространилась по территории Римской империи в 541-590 гг.

Первая из трех великих пандемий (вторая известна под названием «Черная Смерть», третья началась в конце 19 века в Китае, распространилась до Сан-Франциско, продолжается и сейчас, см. «Введение» и данный раздел) началась в 541 г. во время 15~го правления Римского императора Юстиниана I, поэтому и получила название «Чумы Юстиниана».

Чуме предшествовало впечатляющее появление кометы Галлея в 531 г., которая на протяжении 20 дней была видна на небе в ночное время. Ее исчезновение ознаменовалось переходом папы Грегори Великого реки Тибр по мосту Гадриан. Он возглавил процессию, направлявшуюся в собор св. Петра, чтобы молиться об избавлении от моров. Здесь, на Гадрианском мавзолее, папа увидел архангела Михаила, вкладывающего в ножны окровавленный меч. В этот момент чума прекратилась. После этого над могилой Гадриана была сооружена часовня, названная «Святой Михаил в облаках».

Прокопий Кесарийский описывал первое появление чумы в Константинополе (Византия), куда она была, очевидно, завезена египтянами, проживающими в Пелузии. Отсюда она поплыла в Александрию, потом в Палестину, а оттуда распространилась по всей Римской империи.

Прокопий дает детальное описание бубонной чумы, которое считается первым: «… Бубонная опухоль развивается, и это происходит не только в определенной части тела, которая называется «бубон» (пах) и лежит внизу живота, но также под мышками, в некоторых случаях — за ушами и в различных точках бедра…»

Потом он переходит к описанию классического распространения бубонной чумы от ее жертв к людям, ухаживающим за ними, о невероятном страхе больных, которые убегают из дома, чтобы погрузиться в воды моря или броситься с вершины скалы.

Прокопий пишет: «В некоторых случаях смерть наступала немедленно, в других — только спустя много дней. У некоторых тела покрывались черными пустулами, величина которых достигала размеров чечевицы, эти люди не проживали и дня. У других открывалась беспричинная рвота, которая заканчивалась гибелью больного…»

Бдительный Прокопий заметил, что «… в тех случаях, когда опухоль достигала необычного размера и начиналось изливание гноя, это означало, что болезнь покидает больного, и он начинает выздоравливать. Острое состояние стадии карбункула нашло свое разрешение в этом направлении, что служило признаком возвращения здоровья; но в тех случаях, когда опухоль не изменяла первоначальной формы, развивались беды, о которых я упоминал… те, у кого не было друзей или слуг, оставались лежать на улицах или в опустевших домах незахороненными… Тела погружали на корабли и предавали воле волн… Лекари не могли сказать, какой случай легкий, а какой трудный; доступных лечебных средств не было».

Несмотря на детальное изучение эффектов, которые бубонная чума оказывала на свои жертвы, никто из образованных людей, включая историка Эдварда Гиббона, написавшего в конце 18 века «Историю краха и падения Римской империи», не заметил, что болезнь распространялась крысами, блохами и бациллами. Гиббон писал: «… На протяжении трех месяцев в Константинополе каждый день гибли от 5 до 10 тысяч человек… Никаких ограничений для перемещения людей в Римских провинциях от Персии до Франции сделано не было. Народы перемещались и подвергались заражению во время войн и эмиграции; и запах смерти, который таился годами в тюках хлопка, завозился предприимчивыми торговцами в самые удаленные уголки».

В 1812 г. около 100000 русских и французских солдат умерли от сыпного тифа в России. Потом отступающие войска Наполеона занесли эпидемию в Германию, Австрию, Швейцарию и Францию.

Сыпной тиф вызывается микроорганизмом, который разносится вшами и представляет собой нечто среднее между вирусом и бактерией. Он был описан профессором Колумбийского университета Гансом Цинссером как «… неизбежный и ожидаемый спутник войн».

Так и было, когда Наполеон вторгся в Россию в 1812 г. Русские использовали тактику выжженной земли. Лишенные элементарных условий санитарии, французские войска по дороге на Москву страдали от жестокой дизентерии и диареи, что, вероятно, их очень ослабило. Во всяком случае, когда 14 августа 1812 г. они достигли Смоленска, то не смогли противостоять сыпному тифу — инфекции, одолевшей их в этом городе. В середине сентября, подойдя к Москве, ряды армии Наполеона сильно поредели от болезни.