Олег Курбатов - Военная история русской Смуты начала XVII века

«Гуляй-город» как укрепление, призванное прикрывать огнестрельный «наряд» русского войска — пищальников, пушкарей, позже — стрельцов со своими орудиями, известен с 1530 г. По всей видимости, он был привнесен в русскую военную практику европейскими артиллеристами и инженерами, трудившимися над усовершенствованием осадного парка во времена великих князей Ивана III и Василия III. Само же слово «гуляй-город» представляется остроумным переводом немецкого «Wagenburg» — подвижного укрепления из повозок, гарнизон которого составляли стрелки из огнестрельного оружия. Впрочем, в отечественной практике понятие города «гуляя» могло охватывать не только собственно вагенбург, но и осадные башни, а позже и подвижные заграждения из «испанских рогаток».

Гуляй-город — западноевропейский вагенбург. Немецкая гравюра конца XV в.

Долгое время московские «гуляй-города» использовались только как прикрытие осадной артиллерии при взятии крепостей. Новую жизнь им придал боярин кн. М. И. Воротынский, когда готовился в 1572 г. отразить грандиозный поход крымского хана. В мае 1571 г. неожиданный прорыв основных татарских сил через Оку вызвал беспорядочное отступление царских «береговых полков» под прикрытие московских стен и бегство Ивана Грозного к Ярославлю. Не надеясь уже остановить кочевников на берегу Оки, кн. Воротынский устроил подвижное укрепление, способное и двигаться в нужном направлении, и укрывать за своими стенами всю «береговую рать». Маневр полностью удался: в чистом поле у погоста Молоди все царское войско нашло надежное укрытие в лице своего «гуляй-города», отразило отчаянные татарские приступы и вышло победителем в смертельно опасной для всего Русского государства схватке. Командование сделало выводы из столь удачного боевого опыта, и к 1591 г. мы находим, что сборные части «гуляя» — в первую очередь деревянные щиты с амбразурами — хранятся не только в береговых городах [11] По некоторым данным, «гуляй-город» хранился в Коломне (Лаврентьев А. В. Царевич — Царь — Цесарь: Лжедмитрий I, его государственные печати, наградные знаки и медали 1604–1606 гг. СПб., 2001. С. 127). (как в 1571 г.), но и под самой Москвой; в случае сооружения этой крепости назначался особый «гулёвый воевода», который отвечал за перевозку и установку укрепления и имел даже собственный отряд конницы для разведки [12] Флетчер Д . О государстве Русском… С. 66, 69. .

Заблаговременное устройство «обоза, а по древнему названию- «гуляя»» [13] Временник Ивана Тимофеева. М., 1951. С. 37–40, 202–204. под Москвой в 1591 г. было вызвано напряженной военно-стратегической ситуацией. Значительная часть детей боярских еще не съехалась из поместий или находилась в Новгороде против шведов, и недостаток конницы приходилось компенсировать за счет более эффективного применения пехоты и мощной столичной артиллерии.

Согласно описанию очевидца событий — дьяка Ивана Тимофеева, «обоз» представлял собой стену из щитов в сажень высотой и 3 локтя шириной (2,16 на 1,5 м), с амбразурами, сколоченную из тонких досок, — то есть предусматривалась защита только от легких татарских стрел, а не от огнестрельного оружия. Между собой щиты скреплялись железными цепями и были поставлены на колеса. Изнутри к ним припрягались лошади (по Тимофееву — «ослы»), с помощью которых все сооружение могло медленно передвигаться по полю. Протяженность «гуляй-города» по фронту достигала 2, а в глубину — 1 км, так что внутри укрывалась вся конная рать. При необходимости щиты могли расцепляться в определенном месте и пропускать отряд конницы, что позволяло наносить неожиданные удары и снова укрываться за стеной. Несомненно, что вся конструкция предполагала противодействие легким татарским отрядам, не имевшим ни пехоты, ни пушек.

Однако русские ратники надеялись не только на эти стены, пищали и иные «многие бранные хитрости»: внутри «гуляй-города» была установлена полотняная церковь во имя преподобного Сергия Радонежского. Благочестивый царь повелел поставить в ней чудотворную Донскую икону Богородицы, с которой накануне патриарх Иов обошел с крестным ходом стены Москвы. Все это должно было еще и напомнить об избавлении древней столицы «от агарян» в прошлом — от полчищ Мамая и Тамерлана. Пожалуй, перед нами уникальный случай превращения привычного полевого укрепления в своеобразный город-защитник Москвы от нашествия. После успешного отражения татарского набега на месте «обоза» (и, видимо, походной церкви) был построен Донской монастырь, имевший каменные уже стены.

Со временем, к периоду Смуты, полевой «обоз» русского войска претерпел некоторые изменения. С одной стороны, зачастую уже не было времени и средств для изготовления особых сооружений; с другой — приходилось иметь дело с армиями, располагавшими артиллерией и пехотой. Уже в конце Ливонской войны на западном направлении царскую рать стал сопровождать обоз, хорошо снаряженный разного рода инженерными и артиллерийскими припасами, способный противостоять войскам Стефана Батория [14] Флетчер Д . О государстве Русском… С. 66, 69; польский «тушинец» Н. Мархоцкий в своих записках различает московский «обоз» под Волховом и на Ходынке (1608) и собственно «гуляй-город» во 2-й битве на Ходынке (1609) ( Мархоцкий Н . История Московской войны. М, 2000. С. 35–36, 42, 52–53). . В Смуту «обозы» нередко составляли наспех из подручных средств: так, например, поступили стрельцы при Добрыни-чах (20 января 1605 г.), когда «сложили шанцы из саней, набитых сеном, и залегли за ними» [15] О начале войн и смут в Московии / Исаак Масса. Петр Петрей. М., 1997. С. 76. . В то же время учащается применение его в маневренном полевом бою — даже для прорыва сквозь ряды противника. Так, по описанию Маскевича, весной 1611 г. казачий отряд Просовецкого из Первого ополчения шел «гуляй-городом, то есть подвижною оградою из огромных саней, на которых стояли ворота с несколькими отверстиями для стреляния из самопалов. При каждых санях находилось по 10 стрельцов: они и сани двигали, и, останавливаясь, стреляли из них, как из-за каменной стены. Окружая город со всех сторон: спереди, с тыла, с боков, эта ограда препятствовала нашим копейщикам добраться до русских…». В это время в обиход вошло еще одно обозначение для обоза — «таборы», пришедшее из Польши. Там эти подвижные полевые укрепления, подобные знаменитым таборам чешских гуситов, с успехом применялись в боях с татарами и турками.

Заранее укрыв свою конницу в гуляй-городе, воеводы получали ряд тактических преимуществ, совершая вылазки в неожиданных местах и свежими силами. Это позволяло непрерывно тревожить, «травить» неприятеля, а при случае и нанести решительный удар [16] Один из ярких случаев подобного хода битвы — сражение при Верховичах между осажденным русским войском кн. С. А. Урусова и полками гетмана Павла Сапеги ( Курбатов О. А . «Чудо архангела Михаила». Документы похода Новгородского полка на Брест и битвы при Верховичах 17 ноября 1655 г. // Исторический архив. 2005. № 3. С. 176). . Кроме того, уже в первом эпизоде его применения царские воеводы во главе с кн. М. И. Воротынским удачно использовали такую воинскую хитрость, как огненная засада: когда обманным бегством противник наводился на «гуляй-город» с пушками и стрельцами. 27 июня 1572 г. ратники Передового полка ударили с тылу на сторожевой полк татарского войска, спешившего к Москве, и «домчали» его до крымского «царева полку». Девлет-Гирей выдвинул 12 тыс. крымских и ногайских татар, которые, в свою очередь, «Передовой государев полк мчали до Большово полку до гуляя города, а как пробежали гуляй город вправо, и в те поры князь Михайло Иванович Воротынской с товарыщи велели стрелять по татарским полком изо всего наряду. И на том бою многих татар побили» [17] Буганов В. И . Документы о сражении при Молодях в 1572 г. // Исторический архив. 1959. № 4. С. 180. . Не менее удачным оказался подобный маневр и в бою с польскими гусарами и казаками первого Самозванца при Добрыничах (1605): обратившийся в бегство полк Правой руки навел их на обоз, где за возами укрылось несколько тысяч стрельцов с пушками. Внезапный залп из всех орудий и ружей смешал противника и в конечном итоге переломил ход битвы [18] О начале войн и Смут в Московии. М., 1997. С. 76, 77. . Не исключено, что московские ратники сами научились этому приему у ливонских немцев во время сражений 1501–1502 гг. [19] Базилевич К. В . Внешняя политика Русского централизованного государства (вторая половина XV века). М., 1952. С. 425, 442–144. и у поляков в битве под Оршей (1514); первые опыты его использования против татар встречаются при описании Казанского взятия (1552) [20] Полное собрание русских летописей. М., 2000. Т. 13. С. 212. .