Александр Степанов - Порт-Артур (Том 2)

Фейерверкер откозырял и направился в свой каземат.

Там он собрал около себя солдат и сообщил им о полученном приказании.

- Кто хочет со мной?

Солдаты вздыхали и молчали.

- Жили себе на батарее, не тужили, думали, до конца здесь пересидим, ан нет - иди на какое-то там третье укрепление, - наконец отозвался один из них.

- Такова воля божья, - сурово ответил Лепехин.

Перед уходом Лепехин прочитал несколько молитв, взял с собой Библию и одну из икон. Когда солдаты проходили мимо Залитерной, их окликнул Борейко, незадолго перед тем вернувшийся с батареи Белого Волка.

- На богомолье, что ли, собрались, кержаки?

- За вас, вашбродь, бога молить будем на третьем укреплении, - в тон поручику ответил Лепехин.

- Место там опасное, смотрите не осрамите наш Утес. Если узнаю, что вы сдрейфили, головы поотрываю! - предупредил Борейко.

Вечером артиллеристы добрались до укрепления и явились к его коменданту Спредову.

Лепехин разместил своих людей в казарме, а затем пошел знакомиться с артиллерийским вооружением. Оно состояло из двух поршневых пушек, старой китайской гладкоствольной картечницы и нескольких мелкокалиберных морских орудий.

Японцы уже овладели передним капониром и частью потерны. Осмотрев укрепление, Лепехин расставил пушки на брустверах и в тыловом рву, назначил к каждой командира из своих утесовцев, в которых он был уверен.

- Без приказа не пали, стреляй с толком, чтобы снаряды зря не пропадали, наставлял он артиллеристов.

Как и на третьем форту, японцы здесь применили минометы, обстреливая всю внутренность форта. Это заставило отвести всех людей, кроме часовых, в потерну и разместить их около входа на внутренний дворик. Капитан Спредов поместился тут же, а зауряд - прапорщиков из фельдфебелей направил охранять горжевой ров.

Весь день прошел в напряженном ожидании взрыва переднего бруствера, но японцы не торопились. К вечеру обстрел укрепления совершенно прекратился.

Противники обменивались лишь редкими ружейными выстрелами и лениво перебрасывались бомбочками.

Уже в темноте, на переднем бруствере показался японец и громко закричал по-русски:

- Эй, оборванцы, сдавайтесь! Вам давно надоело есть конину, а нам мерзнуть в окопах. Пора кончать войну. Ваши генералы продали нам крепость со всеми солдатами.

- Ах ты, черт проклятый, - схватились стрелки за винтовки, но японец поспешно скрылся.

Затем в русские окопы полетели камни с привязанными к ним прокламациями.

Японцы уговаривали сдаться.

- Пока сила у нас есть, надо укрепление отстаивать до последнего, заявил Лепехин.

Ночь прошла спокойно. Японцы усиленно работали в минных галереях.

Утром стук прекратился. Спредов приказал всех людей отвести в тыловую часть укреплений, оставив впереди лишь одного или двух часовых. Артиллеристы изготовились у своих орудий, зарядив их картечью. Лепехин деловито говорил артиллеристам:

- Помни, что Ведмедь сказал: "Не посрами Утеса, бей японца прямо в самое рыло!"

Около девяти часов утра, при полном спокойствии на фронте, раздались один за другим два сильных взрыва. Передний бруствер по обеим сторонам потерны сильно осел и обнажил ее бетонные стены. Японцы немедленно открыли по укреплению сосредоточенный огонь из одиннадцатидюймовых мортир. Весь гарнизон поспешил укрыться в казарме и потерне. Лепехин отвел своих артиллеристов в тыловой ров. Вскоре один из снарядов попал в переднюю часть потерны, пробил бетонное перекрытие и разорвался внутри помещения.

Одновременно взорвались сложенные тут же бомбочки. Силой взрыва вся передняя часть потерны обвалилась. Погиб командир укрепления и большая часть гарнизона. Выход на внутренний дворик оказался заваленным.

Тотчас же японцы кинулись на штурм. Не встречая сопротивления, они захватили весь внутренний дворик и по боковым рвам прошли в тыл укрепления.

Остатки гарнизона оказались окруженными в казарме. Лепехин первый понял, в какое положение попал гарнизон. Вынув Библию, он набожно перекрестился.

- Пришел, братцы, наш смертный час, - обернулся он к утесовцам.

Его бородачи по очереди приложились к Библии и разобрали винтовки.

- Приказывай, старшой, что делать.

Лепехин расставил солдат у окон казармы, а сам поместился у входа. Тут наскоро соорудили из мешков бруствер и установили пулемет. Всего уцелело в казарме и потерне около ста человек, но большую часть их составляли раненые, контуженные и оглушенные. Вполне боеспособных осталось не больше сорока человек.

- Сдавайся, рус! - кричали японцы, но в ответ гремели выстрелы.

Японцы подтащили полевые пушки и начали в упор расстреливать тыловые казармы. Но бетон выдержал эту бомбардировку. Солдаты притаились в простенках и в промежутки между орудийными выстрелами бросали в противника бомбочки. Лепехин из ворот умудрялся выпускать по японцам очереди из пулемета. Небольшого роста, коренастый, с редкой бородкой, он как-то сразу вырос, голос его приобрел суровые, повелительные нотки, серые глаза смотрели остро и твердо. Все его приказания выполнялись немедленно. Даже матросы, иронизировавшие вначале над пристрастием фейерверкера к Библии, теперь слушались его во всем.

Зимний день склонялся к вечеру, но гарнизон продолжал оказывать сопротивление. К укреплению прибыл сам начальник штаба осадной армии генерал Идзити. Он приказал послать парламентера для переговоров о сдаче. Японский майор с белым флагом появился перед воротами и потребовал к себе старшего офицера.

- Внимательно следи за японцем, чтобы он не сделал какого-нибудь подвоха.

Чуть что - бей без предупреждения, - распорядился Лепехин, выходя к парламентеру.

- Я хочу видеть офицера-коменданта, - проговорил японец.

- Я и есть комендант, а офицеров у нас нет, - ответил с достоинством фейерверкер.

- Если вы сейчас добровольно сдадитесь, мы гарантируем вам жизнь, проговорил японец.

- Долгонько придется вам ждать этого, ваше японское благородие, - ответил Лепехин и ушел.

Подтянув еще несколько рот к укреплению, японцы с криками кинулись на штурм. Немногочисленный гарнизон быстро таял. У амбразур стрелки менялись один за другим. Легкораненые подавали патроны и бомбочки. Лепехин, уже дважды раненный, продолжал стрелять из пулемета, пока последний не разбило взрывом бомбочки. Казарма наполнилась едким дымом. Число раненых увеличивалось с каждой минутой. Они собирались в уцелевшей части потерны.

Здесь же были сложены и запасы бомбочек.

Наконец японцам удалось ворваться внутрь. Началась штыковая схватка в густых сумерках уже наступающего вечера. Раненный в третий раз, Лепехин с трудом добрался до потерны. Японцы заполнили казарму и ринулись в потерну.