Александр Степанов - Порт-Артур (Том 2)

Звонарев согласился.

Блохин, взявший на себя роль инструктора по оборудованию позиций, громко покрикивал на работающих, изощряясь при этом в такой виртуозной брани, что даже видавшие виды матросы покатывались со смеху.

- Ты, служба, часом, не плавал на "Новике" или не состоишь в родстве с тамошним боцманом Кащенко? - допытывались они.

- Плавал я только по Волге-матушке, да и то с поверхности на дно. Там и присказкам своим научился от волжских бурлаков и сам кое-что придумал.

- У вас на Залитерной все такие весельчаки?

- Без малого все. Забрался было япошка к нам на Залитерную, да как увидел нас с банниками и гандшпугами, так и убег.

- Один вид твой разбойничий в расстройство привести может, - поддел его матрос Луговой и тотчас же был награжден оплеухой.

- Потише, черт, кость сломаешь! - отмахнулся он.

Ночь выдалась лунная, ясная. Можно было работать без фонарей. Японцы изредка стреляли по Саперной, что несколько затрудняло работы. Подъемных механизмов не было, и приходилось все тяжести поднимать вручную. По исконному русскому обычаю, моряки затянули "Дубинушку" в артурском изложении:

Японец-хитрец, чтоб работе помочь, Изобрел за машиной машину, А артурский матрос, коль работать невмочь, Так затянет родную "Дубину".

Пели дружно, с явной издевкой, но Звонарев делал вид, что этого не замечает.

- Вашбродь, до вас барышня приехали, - доложил Ярцев, хитро улыбаясь.

Прапорщик вспыхнул, поняв, что разговор идет о Варе Белой.

- Папа приказал привезти вам обед, чтобы вы тут не умерли с голоду, проговорила девушка, протягивая ему тяжелые судки с едой.

Она умолчала, что все "приказание" отца состояло в коротко брошенной за столом фразе: "Твой прапор сидит второй день не жравши на Саперной". Хоть Варя и запротестовала тогда: "Совсем он не мой, и поголодать ему полезно, не будет таким мямлей", - тем не менее вместо отдыха после дежурства в госпитале она занялась стряпней и затем отправилась на батарею.

Отойдя в сторонку, они расположились с судками. Проголодавшийся прапорщик быстро проглотил борщ, котлеты и крем. Варя только вздыхала, что не принесла больше.

- Долго вы тут будете сидеть? - справилась она.

- Пока не вернется Вениаминов, он лежит в десятом госпитале.

- Он ранен легко и больше недели там не задержится. Где бы в Новом городе можно заняться приготовлением для вас обедов?.. Уж больно далеко добираться сюда из дому.

- Зачем вам утруждать себя?

- А вдруг вы умрете с голоду, тогда меня замучит совесть. И батюшка нас в институте учил: "Накорми осла алчущего!"

- Не очень-то лестное для меня сравнение.

- Я хотела сказать: вола алчущего, хотя вы больше походите на... зайца.

Серьезно, где тут можно найти кухню?

- В домике Ривы, ныне Нади Акиифиевой. Совсем недалеко отсюда.

- Меня туда пустят? Только на кухню...

- Так и быть, замолвлю за вас словечко! - съязвил Звонарев.

- В таком случае устраивайтесь сами, как хотите, - обиженно поднялась Варя.

- Смилостивьтесь над голодающим! - взмолился прапорщик. - Давайте завтра, если около полудня будет спокойно, вместе и заглянем в домик Акннфиевых и к Вениаминову, - предложил он.

Рассерженная девушка молчаливым кивком головы выразила свое согласие и направилась к застоявшейся Кубани.

Усталость от предыдущей бессонной ночи заставила прекратить работу уже вскоре после полуночи из опасения несчастных случаев, так как при подъеме тяжелых пушек и лафетов они срывались иногда на землю и могли кого-нибудь придавить.

Японцы молчали, ограничиваясь редкой ружейной стрельбой. Наутро, решив, что предстоит спокойный день, Звонарев дал необходимые указания солдатам и отправился в Новый город.

Десятый госпиталь, где находился на излечении Вениаминов, помещался в недостроенной городской гостинице. Прапорщик вошел в большой светлый вестибюль, поднялся по мраморной лестнице на второй этаж и быстро нашел палату, в которой лежал командир Саперной батареи. Он застал Вениаминова играющим в карты со своими соседями.

- Очень рад вас видеть, Сергей Владимирович. Зачем изволили пожаловать в эту юдоль печали и страданий? - приветствовал он Звонарева.

Прапорщик объяснил причину своего посещения.

- Жаль, жаль! Я полтора месяца продержался на старой позиции. Правда, днем у меня не было никакого движения на батарее, и стрелял я лишь изредка, в крайнем случае. Постараюсь возможна скорее вернуться в строй.

В палату вошла сестра - высокая стройная блондинка. Она, улыбаясь, подошла к капитану.

- Пойдемте, я вас перевяжу в последний раз.

- На позиции он умрет на другой же день от тоски по вас, Лолочка.

Сестра улыбнулась и вышла. Вениаминов последовал за ней, сразу сильно захромав. В дверь опять постучались.

- Еще гости. Войдите! - отозвался уже немолодой офицер-стрелок.

В палате появилась Варя.

- Где Вениаминов? - обратилась она к Звонареву, ни с кем не здороваясь.

- Здравствуйте, очаровательная незнакомка! - подчеркнуто вежливо приветствовал ее пожилой офицер.

- Прошу меня простить за мою невежливость.

Я очень тороплюсь. - И Варя низко присела перед ним. Пойдем в перевязочную, - повернулась она к прапорщику, узнав, где капитан.

По коридору о, ни прошли до самого конца.

- Подождите здесь, а я загляну туда. - И девушка скрылась за дверью.

Вскоре она появилась вместе с капитаном.

- Я вас немедленно бы выписала, вы совсем здоровы, - говорила она сердито, - а эту сестрицу в кавычках удалила бы из госпиталя. Такие особы только мешают работать.

- Кто это так не понравился вам? - спросил Звонарев.

- Наша Лолочка! Варя у нас человек строгих нравов и никакого легкомыслия не допускает, - ответил Вениаминов.

- Здесь имеются врачи, которым предоставлено судить о целесообразности пребывания в госпитале той или иной особы... - заикнулся было прапорщик.

- ...и которые сами готовы ухаживать за такими "сестричками", - не замедлила принять вызов Варя.

- Пошли к главному врачу получать документы и деньги, - предложил капитан. - Я решил вернуться на Саперную.

Все трое отправились во двор, где помещалась канцелярия госпиталя.

В коридоре они опять встретились с Лолой.

- Я слыхала, что вы выписываетесь, Петр Ерофеич, и что косвенной причиной этого являюсь я? - И она вскользь взглянула на Варю.

- Я не могу быть на вас в претензии, очаровательное создание, хотя и с большой грустью расстаюсь с вами, - рассыпался Вениаминов, но, заметив свирепый взгляд Вари, поспешно распрощался.

Через полчаса все трое уже шли по набережной.

С балкона вслед уходящему капитану махала платком Лолочка.

- Не смейте оборачиваться! - зло прошипела Варя Звонареву, когда он захотел ответить на прощальное приветствие. - К вам-то оно ни с какой стороны не относится.