Алексей Подъяпольский - Новое следствие по делу Рудольфа Гесса

В возрасте 75 лет продал все имущество и отправился на трех шнеках искать эти острова, но у Шпицбергена экспедиция попала в шторм, который вынес суда в Северную Атлантику, а затем выбросил их на берег Нормандии, во Францию. Там предок принял участие в коммерческой экспедиции в Северную Африку, в Марокко, где попал в плен, был привезен в Египет и продан в рабство. Его выкупили по дешевке греки, проживающие в Александрии. В компании с ними предок захватил в порту турецкий корабль и стал капером, т. к. шла русско-турецкая война. Снова попал в плен, но уже как русский военнопленный, и снова бежал с помощью греков, затем долго разбойничал на Анатолийском побережье…

Никакими документами Зубр такие сведения подтвердить не мог, что может свидетельствовать о его богатой фантазии, в которой видны существенные, присущие только настоящему… вранью, «нестыковки».

Предок Зубра при Петре I в возрасте примерно 20-ти лет мог обучаться за границей, затем принимать участие в Великой Северной экспедиции. 75 лет ему было уже в царствование Елизаветы Петровны, когда наука имела о течении Гольфстрим лишь очень смутное представление.

Но в те годы в возрасте 75 лет отправиться в Арктику было самоубийством. Шторм у Шпицбергена мог быть только летом, попасть с ним в Северную Атлантику на парусном корабле, наверное, возможно, но из Северной Атлантики в Нормандию уже тяжелее — в абсолютном большинстве случаев парусники из Северной Атлантики в штормовую погоду при западном или северо-западном ветре попадали в Скандинавию, на Британские острова, реже в Данию. Шанс попасть в Нормандию был очень мал, но все же существовал, хотя маршрут Шпицберген — Северная Атлантика — Нормандия мог пережить в те времена не каждый молодой моряк, а уж тем более человек 75 лет.

Личное участие в коммерческой экспедиции в Северной Африке. В середине XVIII века побережье Северной Африки от Марокко до Египта почти целиком контролировалось арабскими пиратами, представлявшими серьезную угрозу для мореплавания по Средиземному морю. Торговля Европы с этим регионом была сведена до минимума, исключение составляла работорговля. Скорее всего, пращур Зубра и решил с ее помощью поправить свое финансовое положение, но вся «экспедиция» была захвачена пиратами и, в свою очередь, продана в рабство в Египет!

Но 75-летние рабы не стоили ни гроша, пленников такого возраста обычно убивали, как же уцелел «праЗубр»?

Исключение в таких случаях делалось только тем, кто обещал за свою жизнь и свободу выкуп, который внесут оставшиеся дома родственники. ПраЗубр такое обещание дал лишь с одной целью — как можно дольше протянуть время, ведь если у него и остались в России родственники, то все свое имущество он продал перед походом на Север.

Греки же выкупили старика-раба за гроши — он большего не стоил — в знак признательности греков к России, начавшей войну с Турцией, извечным врагом греков. Вот только теперь можно определить примерную дату происходящих событий — после 1768 года.

Стать же капером (пиратом «на службе») в 75 лет не просто, а снова попасть в плен и рабство в качестве русского военнопленного для старика тоже «не сахар». Последующий побег и долгое пиратство на турецком побережье в таком возрасте опасно для жизни как раз по причине этого возраста, поэтому как смог предок Зубра выдержать все свои приключения, известно было только самому Зубру, который, будучи образованным и начитанным, в историко-хронологической последовательности довольно точно живописал жизнь своего, явно мифического, предка.

Вся эта история о выдающихся предках Зубра преследовала одну цель — поднять свою значимость в глазах окружающих, в первую очередь немцев и находившихся в Германии русских эмигрантов, и в которую ближе к старости поверил и сам Зубр.

В годы гражданской войны Зубр был рядовым красноармейцем, но пошел воевать не из-за политических убеждений. Побывал Зубр и в отряде анархистов-«зеленых», где выдал себя за дальнего родственника основоположника анархизма Кропоткина, вследствие чего даже пользовался в отряде уважением. Это подтверждает его умение «врать честно», что стало понятно из истории с предками.

Политика не затрагивала его никогда, коммунистом он не был, но в Германии он не скрывал своих симпатий к белогвардейцам, имел широкие контакты с русскими эмигрантами, которым и рассказывал историю про своих выдающихся предков, принадлежавших к знаменитым аристократическим родам России. Можно предположить, что находясь с 1925 года в Германии и, значит, наблюдая воочию усиление нацистов и их приход к власти, Зубр у них кое-чему научился. В первую очередь это касается умения беспардонно врать, чем славился рейсхминистр пропаганды Йозеф Геббельс. Зубр явно мог научиться врать именно у него…

Вплоть до 1945 года Зубр работал в институте имени кайзера Вильгельма руководителем лаборатории, гитлеровцы никогда не имели к нему никаких претензий. Гранин в своей книге утверждает, что одно время он скрывал в лаборатории советского военнопленного, а сын Зубра Дмитрий, которого в семье звали Фомой, за помощь военнопленным в 1943 году был арестован гестапо и весной 1945 года погиб в концлагере Маутхаузен, т. е. там же, где погиб генерал Карбышев!

Зубр оставался в Берлине до конца, был арестован советскими властями, осужден на 10 лет как «изменник Родины» и отправлен сначала в лагерь, потом в «шарашку», где продолжил научную работу. Освобожден он был в 1956 году, работал в Обнинске.

После смерти Зубра при содействии почти 30 советских научных светил была создана комиссия по реабилитации Тимофеева-Ресовского, которая изучила все секретные и закрытые документы, находившиеся в архивах Германской Демократической Республики. Проштудировали все его публикации, опросили множество свидетелей, проверили суммы его заработков и источники поступления денег. После этого комиссия представила в 1989 году доклад на 16 страницах, где следовало, что «исследования советского ученого Тимофеева-Ресовского ни в коей мере не содействовали поддержке фашистской диктатуры в Германии и не поставляли материалов для ведения боевых действий…» Официальная реабилитация Зубра произошла в октябре 1991 года.

Даже на основании вышеприведенных данных из книги Гранина психологический портрет Зубра вырисовывается достаточно отчетливо: обладая несомненным научным талантом, его интересовала только наука, вдобавок он умел быстро и ловко приспосабливаться к любой обстановке, «нутром» чувствуя исходящую откуда-либо опасность лично для себя. При этом, сознавая свой талант, он относился свысока не только к окружающим, но и ко всем людям вообще, считая их ниже себя во всех отношениях, особенно в научном. Гранин в своей книге привел один пример странного, как он счел, поведения Зубра: пришедший к нему для консультации молодой ученый подвергся жесточайшей ругани не только по поводу своих исследований, но и с переходом на его личность. Гранин не понял, что Зубр сразу оценил талантливость работы, и это уязвило его самолюбие. В подобных случаях в науке (и не только в ней) так называемое «светило» очень часто старается всеми способами избавиться от потенциального конкурента или хотя бы дискредитировать его и его работу. «Высокопоставленное светило» всегда инстинктивно чувствует, что конкурент результатами своей работы может показать (и доказать) окружающим научную некомпетентность самого «светила», не сумевшего сделать это открытие или изобретение.