Сергей Степняк-Кравчинский - Андрей Кожухов

"Слушаю-с, ваше благородие, - говорю я, - да только мне нужно сегодня в Полтаву ехать".

"Ничего, у тебя много еще времени. Помни, три рубля заработаешь, коли поймаешь! - И он наставлял меня: - Когда увидишь, не пугай его. Скажи, что паспорт прописан и получен обратно. Он обрадуется и пойдет с тобой охотно Затем, как завидишь первого городового, хватай его за шиворот и волоки. Понимаешь?"

"Понимаю, ваше благородие", - говорю я.

"Сделаешь так, как я тебе приказываю?"

"Сделаю, ваше благородие!"

Рассказывая историю своего приключения, Василий снова вошел в роль разыгранной им комедии и передавал все в лицах среди общего хохота друзей. Он нагнул голову, вытянул шею, сжал губы с выражением сосредоточенного внимания и энергично кивал головой в знак согласия.

- Мы вышли вместе из дому, - продолжал он, - и я начал обходить кабаки и трактиры. Мне необходимо было это сделать, потому что я не был уверен, что за мною не следит шпион. Вот тогда-то я и встретил Ватажко, но подумал: лучше не разговаривать с ним. В четыре часа дня я вернулся домой. До поезда в Полтаву оставалось полтора часа, и я уже надеялся, что настал конец моим мытарствам. Расплатился я с хозяйкой, уложил вещи и вышел на улицу, размышляя о том, как бы безопаснее добраться до вас. Но смотрю - и что же? Вижу, мой квартальный переоделся в партикулярное* платье и следит за мною из-за угла. Проклятый! Он все еще не хотел оставить меня в покое. Мне ничего не оставалось делать, как ехать на вокзал, вместо того чтобы идти к вам. Я взял извозчика; следом за мной квартальный нанял другого. Мы приехали задолго до отхода поезда. Касса еще не была открыта. Квартальный стоял у прилавка с газетами. Я прогуливался взад и вперед и глазел в окна, на двери, на потолок - на все, одним словом, кроме квартального, которого мне не полагалось видеть. Однако я ни на минуту не терял его из виду. Я рассчитывал, что, проводив меня на вокзал, он оставит меня в покое. Но он и не думал уходить и все время следил. Касса наконец открылась Публика потянулась гуськом за билетами. А он все еще тут, негодяй! Я направился к кассе, надеясь, что это его удовлетворит. Квартальный действительно ушел с своего места, но только для того, чтобы приблизиться к кассе. Я не знал, что делать. Взять билет в Полтаву и выйти на первой станции? Но у меня всего было два рубля в кармане - меньше чем полбилета. Спросить билет только до следующей станции, а не в Полтаву? Этого я не мог сделать, потому что квартальный услышал бы меня и, заподозрив, что я кругом обманул его, вероятно, арестовал бы меня. Публика между тем по очереди подходила за билетами, и я ближе и ближе придвигался к кассе, хотя все еще понятия не имел, что делать и чем все это кончится.

______________

* Партикулярное - частное, штатское.

Наконец я очутился лицом к лицу с кассиром. Квартальный стоял у решетки за моей спиной.

"Билет в Полтаву, третьего класса!" - заявляю я громким, решительным голосом и начинаю расстегивать жилетку, чтобы вынуть деньги из-за пазухи

"Торопитесь, вы задерживаете публику!" - кричит кассир.

"Сейчас, - отвечаю я решительно. Вытаскиваю крест из-за пазухи и хватаюсь руками за голову. - Братья православные! Меня ограбили!" - закричал я не своим голосом и отскочил от кассы как сумасшедший.

Толпа собралась вокруг меня, и я начал объяснять, что у меня была двадцатипятирублевая бумажка, все мое имущество, и привязана была она веревочкой к кресту; но что мошенник жилец, которого я подобрал на улице, обокрал меня ночью и сбежал.

И я вытирал рукавом слезы, настоящие слезы, которые текли из глаз во время моего печального повествования!..

Загрубелое лицо Василия осветилось на минуту его добродушно-удивленной улыбкой, и он продолжал:

- Когда мои слушатели были достаточно растроганы, я вытер слезы, схватил свои вещи и бросился вон, вскочив на первого попавшегося извозчика.

- А квартальный, - спросила Вулич, - не последовал за вами?

- Нет, не последовал. Я так был огорчен потерей моих денег, что на минуту потерял его из виду. Но, отъехав немного, я оглянулся и никого за собой не увидел. Я провел вечер, бродя из одного места в другое, чтобы убедиться, что за мной не следят. На этот раз меня оставили в покое.

- Он, должно быть, вернулся в часть, - сказала, смеясь, Зина, - и написал донесение высшему начальству о проделках революционеров над простаками, которых они заманивают в свои сети.

- Объясни, пожалуйста, - спросил Андрей, - зачем ты вернулся домой после того, как тебе поручили обход кабаков, раз ты остался один? Я этого не могу понять. Если даже за тобой шел шпион, ты бы гораздо проще мог от него отделаться.

Василий пожал плечами, удивленный, в свою очередь, этим вопросом.

- А вещи, оставленные дома? - возразил он.

Андрей так расхохотался, как будто это насмешило его больше, чем все приключения Василия.

- Вы должны, конечно, взглянуть на сокровища, которые наш Вася пошел добывать из вражьих рук, - обратился он к Зине и Вулич.

Он было направился к чемодану с явным намерением обнаружить его содержимое на удивление всей компании. Но Василий схватил чемодан и решительно уселся на нем. Он ни за что не позволил бы показывать свои вещи дамам.

На следующий день Андрей попрощался с друзьями и отправился обратно в Петербург с поручением от Зины достать денег на ее предприятие. Василий остался в Дубравнике. Он совершенно справедливо заключил, что благодаря своей счастливой внешности он везде одинаково безопасен, и потому решил не оставлять Зину до конца. В характере Василия было нечто поистине рыцарское, и эта черта проявлялась лучше всего в его обращении с женщинами. У него всегда была дама сердца, по которой он вздыхал, но, как настоящий рыцарь, он всегда был к услугам женщин, которым мог бы оказаться полезным, и никому он не был так предан, как Зине.

Глава VIII

НЕОЖИДАННОЕ ОСЛОЖНЕНИЕ

Петербург был в праздничном одеянии, когда Андрей, только что приехавший из Дубравника, выходил из вокзала. Выпал первый снег, а это большой праздник для северянина. Улицы, тротуары, скамейки, крыши, барки на соседнем канале - все было покрыто ровной сверкающей пеленой свежего снега. Черные неподвижные деревья приняли фантастический вид под белым пушистым слоем, покрывавшим даже тончайшие их ветки. Солнце терялось где-то в глубине густого, медленно падавшего снега, но кругом внизу было необыкновенно светло. Белый покров земли блестел мягким светом, веселя глаза и сердце после унылых осенних красок. Воздух был свежий и бодрящий, наполненный возбуждающим ароматом снега и зимы. Большие белые хлопья засыпали шляпы, пальто, волосы и бороды прохожих и придавали им вид ряженых. Лица были веселы, лошади бежали бойко. Кое-где неслышно скользили санки, и их собственники гордились тем, что первые приветствуют красавицу зиму.