Сергей Степняк-Кравчинский - Россия под властью царей

В моих исторических очерках я пользовался сочинениями наших известнейших историков - Костомарова, Соловьева, Сергеевича и Беляева, труды которых можно найти в любой русской библиотеке. Материалы, приведенные во втором томе, взяты из официальных источников, а также из сообщений, появившихся в подцензурной печати в ту пору, когда она пользовалась краткими промельками непривычной свободы.

Шесть глав второго тома публиковались в разное время самой влиятельной из английских газет, и я приношу благодарность "Таймсу" за проникновенные, сочувственные замечания к моим очеркам, а издателям - за любезное разрешение включить их в книгу. Остальные главы обоих томов появляются впервые.

В первой части книги я, разумеется, не мог особенно широко пользоваться официальными материалами или газетными сведениями. Подцензурная печать лишь изредка открыто сообщает о жестокостях, которым подвергаются политические заключенные, и о беззакониях властей, и то иносказательно, намеками. Главными источниками моей информации были превосходные издания женевской типографии "Народной воли", столь же кропотливо собранные и правдивые, сколь и богатые фактами. Многие приведенные мной случаи почерпнуты из личного опыта или опыта друзей, которым они были так добры поделиться со мной. Я лишь литературно обработал их рассказы.

Несколько слов о форме книги. Она не совсем обычна и не строго дидактична, ибо я старался не только повествовать о событиях, но и описывать людей. Критики, возможно, скажут, что эта двоякая цель умаляет достоинства серьезного труда. Они, может быть, и правы. Замечу лишь, что в этом отношении я прежде всего старался соблюдать умеренность и беспристрастие в суждениях.

После этих пояснений мне остается лишь выполнить еще один, и весьма приятный, долг - поблагодарить тех, кто оказал мне содействие в написании моей работы.

Находясь всего лишь недавно в Англии и поэтому не имея еще возможности свободно писать по-английски, я очень обязан мистеру Вильяму Вэстолу, горячему стороннику революционного движения в России и моему литературному сотруднику, за придание книге ее английской формы. Я сердечно благодарю его за точный и идиоматический перевод.

Я выражаю также горячую признательность некоторым моим соотечественникам: Петру Лавровичу Лаврову, которому я обязан за его благожелательное предисловие к книге "Подпольная Россия", в большой степени способствовавшее успеху моего первого труда; он был так добр, что предоставил в мое распоряжение свою богатую библиотеку для подготовки второй моей книги - "Россия под властью царей"; Исидору Гольдсмиту, бывшему редактору журналов "Знание" и "Слово". Николаю Цакни и Л.Н., проведшим долгие годы в изгнании, я обязан многими интереснейшими сведениями, использованными мной в соответствующих главах книги.

Но более всех я должен от души поблагодарить Михаила Петровича Драгоманова, бывшего профессора Киевского университета. Он, не щадя сил и времени, с самого начала моей кампании против русского деспотизма - ранее на страницах "Контемпорэри ревью", а затем в "Таймсе" - оказывал мне большую помощь и снабдил меня для настоящего сочинения многими ценными, подлинными документами, относящимися к полицейским гонениям в трех сатрапиях Южной России.

С.СТЕПНЯК

Лондон

7 апреля 1885 г.

Часть первая

РАЗВИТИЕ САМОДЕРЖАВИЯ

Глава I

МИР

О народе, как и о человеке, судят по внешности. Поэтому деспотизм, властвующий чад русским народом, рассматривается, естественно, как выражение и следствие национального характера. Правда, в последние годы в России появились люди - мужчины и женщины, равных которым по силе патриотизма и любви к родине не бывало во все времена. Однако в кажущейся тщетности их усилий общественное мнение Европы видит только лишнее доказательство неизменной рабской покорности народных масс, в одинаковой мере не способных понять свободолюбивые устремления и не желающих участвовать в освободительном движении.

Факты невозможно отрицать. Крестьянство, составляющее огромную часть русского народа, все еще проникнуто преданностью идеальному царю порождению собственной фантазии - и все еще верит, что близок час, когда он изгонит помещиков из страны и раздаст их земли своим верным крестьянам.

Но если мы, не ограничиваясь этими чисто внешними обстоятельствами, глубже и серьезнее исследуем характер и жизнь простого народа, нас поразят многие его черты, как будто резко противоречащие общепринятым представлениям о его раболепии и приниженности.

В стране, где все зависит от воли самодержца, можно было бы ожидать, что низшие царские чиновники в порученной им ограниченной сфере деятельности наделены всей полнотой власти. Но в России дело обстоит иначе. Крестьянство деспотического государства - и в этом есть некое странное противоречие - пользуется, если не считать злоупотреблений властью, почти столь же широким самоуправлением, как сельские общины в Швейцарии или Норвегии. Сельская сходка, куда собираются все мужчины, уже вышедшие из-под отцовской власти, решает все дела, и эти решения не подлежат обжалованию. Со времени освобождения крестьян в 1861 году правительство произвело некоторые изменения в порядке сельского самоуправления. Создан, например, особый сельский суд в составе десяти судей, избранных на сходке, в то время как прежде по закону только мир, или народное собрание, вершил суд. Правительство попыталось также прибрать к рукам мир и урезать его права, усилив власть старосты и признав правомочными лишь созванные им собрания; избрание же старосты должно утверждаться мировым посредником, назначенным правительством и местным дворянством. Однако в первоначальном своем виде, то есть в тех местах, где власти были недостаточно сильны, чтобы ограничивать права мира, общинная автономия не претерпела никакого ущемления.

Мир в Центральной России (в Южной России - громада) представляет крестьянскую концепцию верховной власти. Мир охраняет благоденствие всей общины и вправе требовать от каждого ее члена безоговорочного повиновения. Мир может быть созван самым бедным членом общины в любое время и в любом месте в пределах села. Общинные власти должны уважительно отнестись к созыву сходки, и, если они нерадивы в исполнении своих обязанностей, мир может без предупреждения отрешить их от должности, а то и навсегда лишить всех полномочий.

Сходки сельской общины, подобно собраниям "ландесгемейнде" в средневековых швейцарских кантонах, проводятся под открытым небом перед домом старосты, деревенским кабаком или в другом подходящем месте.

Что больше всего поражает тех, кто впервые присутствует на такой сходке, - это царящий там, как кажется, полнейший беспорядок. Председателя нет; обсуждение являет собой сцену совершенного ералаша. После того как член общины, созвавший собрание, объяснил побудившие его к этому причины, все наперебой спешат высказать свое мнение, и некоторое время словесное состязание уподобляется всеобщей свалке в кулачном бою.