Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 1. В соболином краю
- Название:Полное собрание сочинений. Том 1. В соболином краю
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:«Комсомольская правда»
- Год:2014
- ISBN:ISBN 978-5-87107-850-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 1. В соболином краю краткое содержание
В первый том собрания сочинений старейшего журналиста «Комсомольской правды» Василия Михайловича Пескова, автора легендарной рубрики «Окно в природу», вошли его первые статьи, очерки и репортажи, опубликованные в «Комсомолке» в конце пятидесятых годов. Он писал об основных стройках страны, о рабочих людях, встретившихся ему в командировках. Уже тогда Василий Песков был прекрасным репортером и фотографом и нашел свой особенный стиль: не просто рассказ о людях и природе, но и обязательно — фоторассказ. Том включает в себя статьи за 1956–1959 годы.
Полное собрание сочинений. Том 1. В соболином краю - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто-то из казачек вздыхает, кто-то смахивает слезу. Мать не плачет, она только смотрит на сына. Да у нее, наверное, и нет сейчас слез. Все выплакала раньше…
- Ради куска хлеба брались за любую работу. Подметали улицы, убирали конюшни, служили «мальчиками» в магазинах, грузили овощи в болгарском порту, катали вагонетки с рудой, работали у мясника…
- Если не хотите пропасть, держитесь поближе к рабочим, — сказал добрый старик-болгарин, искренне пожалевший двух потерявшихся в большом мире парней.
…Друг заболел и умер в дороге. А Петр Моисеев стал рабочим. Тридцать лет назад он начал варить сталь. Делил с французскими пролетариями все горечи и радости жизни.
В первые годы после скитаний тихий уголок на юго-востоке Франции, где стоял металлургический завод, показался раем. За заводским двором начинались луга, потом горы. Внизу — цветы и апельсиновые рощи, а вверху — сахарные головы снегов. Название у рабочего городка праздничное, веселое — Южин-Савоя. Пестрые толпы туристов со всего света приезжают взглянуть на эту красоту земли.
- Тут и осядем? — спросил Петро девушку с русским именем Маша, которую путаные и трудные дороги также привели к этим горам с цветами и снегом.
Он варил металл, она шила шляпки для южинских модниц. По вечерам вместе шли в горы и приносили охапки цветов.
- Двое русских, кажется, очень счастливы… — шептались старые француженки.
Однажды Петр после обычной прогулки очень долго раскладывал букет и среди ярких цветов отыскал невзрачную светло-зеленую травку. Он помял ее в руках, и комната наполнилась тонким и стойким запахом. В этот вечер Петр был почему-то грустным. Перед сном опять помял в ладони зеленую былинку.
- У нас, на Дону, эту траву душицей звали, — сказал он жене.
Теперь, блуждая по лугам, Петр искал эту редкую в здешних местах травку. Пышных букетов домой не приносили, зато на столе теперь стоял бледно-зеленый душистый пучок… Купили радиоприемник. В доме у русских по вечерам теперь долго горел свет. Петр крутил черную ручку и не успокаивался, пока не слышался далекий голос. «Говорит Москва…» За сто с лишним километров стали ездить в большой город, если там шел фильм из России.
Однажды Петр принес потрепанную, побывавшую, видно, во многих руках книжку. Читали вслух…
- Вот, оказывается, что было у нас на Тихом Дону… А с автором, Маша, я вместе в школу начинал ходить. Он, говорят, и теперь живет в Вешках… Может, из наших родных кто жив?
Через месяц почтальон принес ответ — серый конверт со штемпелем: «Станица Вешенская».
- От матери, — тихо сказал Петр и, уронив белый листок, опустился на табуретку…
* * *
Далеко за полночь опустела четырехгранная бутылка с угощением, разошлись казаки, пообещав заглянуть завтра — дослушать историю…
У Петра Еремеевича усталые, добрые глаза, большие рабочего человека руки. Он усаживает мать и жену рядом с собой и неторопливо продолжает:
- Последние годы жили одной только мыслью: домой, домой, домой. Хлопотали, писали, требовали. Мы понимали, что это сложно — ведь столько перемен за сорок лет, сколько людей самых разных разметало по свету. Но мы не могли успокоиться, мы надеялись…Что это за чувство! Я не могу словами передать его. Во сне я видел разливы на Дону. Вместе с женой мы часами глядели на облака, которые уплывали на восток. Поверьте, я говорю правду, как одурелые, часами глядели на горы, мимо которых плыли облака. А когда запустили спутник!.. Я просто плакал от радости: «Наши! Наши запустили!».
…Мы страшно обрадовались, когда нас с женой вызвали в полицейское управление…
Это был короткий, но выразительный разговор. Четверо чиновников, приехавших из Парижа, пропустили Петра Моисеева в просторную комнату. Они были очень вежливыми, эти четверо в черных фраках.
- Месье, вы едете в Россию? — спросил младший из них, разглядывая его через золоченые очки.
- Да, месье.
- Вы все обдумали? Ведь вы почти француз. Вы так хорошо говорите…
- Нет, месье, я русский, — ответил он по-русски.
- Что вас тянет туда? Хотите побывать в Якутии, участвовать в великих стройках? Вы знаете, что это… — Чиновник открыл окно, за которым виднелись так хорошо знакомые луга и горы: — Взгляните, там нет такого. Там работа, работа, работа.
- Я не боюсь работы, месье. Поглядите на мои руки. Этим рукам нельзя без работы. Это хорошо, если много работы…
И тут русский в свою очередь спросил:
- Вы где родились, месье? Сколько вам лет, и есть ли у вас мать?.. Двадцать три года?.. Вы, пожалуй, не поймете меня, если я скажу вам, что никогда не плакал. На турецком базаре меня, голодного, били за украденную лепешку — я не плакал. Я не плакал, когда по дороге во Францию схоронил друга. Слезы у меня вышибал только газ из печи. А сейчас я не стыжусь сознаться — плачу, когда услышу песню. С родины песню, понимаете, месье?
- Значит, едете?
- Еду!
Четверо вежливо пропустили русского вперед. Он остановился в коридоре. Кружилась голова, солнце из открытой двери слепило глаза.
Четверо в темных фраках прошли мимо. Последний, уже пожилой чиновник на секунду задержался и украдкой пожал ему руку…
Вот и вся история, которую я услышал октябрьской ночью в доме старой казачки Екатерины Федоровны Моисеевой от человека, которого случайно встретил у Дона.
Фото автора. Станица Вешенская.
6 ноября 1959 г.
Охота с Филькой
Темно. Ноги цепляются за невидимые коряги, по лицу хлещут мокрые от осенней росы ветки.
Когда останавливаемся передохнуть, фонарик выхватывает из темноты бусинки росы и фантастический узор красных и желтых листьев. Там, где свет иссякает, лес кажется непроходимой стеной. Но Василий Ефимович ловко раздвигает ветки, чудом угадывает тропинку к лесной поляне. В тяжелых болотных сапогах я еле поспеваю за ним. Поклажи у нас поровну. Он несет шест с перекладиной и ружье. На мою долю досталась тяжелая клетка с Филькой и фотографические принадлежности.
Большой, профессорской осанки филин таращит на свет круглые, как два пятака, глаза и жутко щелкает клювом. Этот разбойничий звук, наверное, заставляет трепетать обитателей леса. Они ведь не знают, что ушастый душегуб сейчас совсем безопасен и щелкает только от злости и бессилия. Через час он будет выставлен на всеобщую потеху на лесной поляне.
Торопимся. К месту охоты важно попасть до рассвета.
…Лежим в шалаше из свежих еловых веток.
В просвет видны клочок окрашенного зарей неба, лесная поляна с сухой осиной на краю. Посреди поляны — шест. На нем, навострив уши, сидит наш Филька. Почуяв простор, он несколько раз пытался слететь в темноту ельника, но короткая веревка не пускает его с шеста. Филька утихомирился и только на каждый шорох быстро поворачивает голову. В бинокль хорошо видны его оранжевые глаза с «бровями». Моргает он то двумя, то одним глазом. Кажется, что Филька понял нашу охотничью затею и теперь лукаво подмигивает.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: