Анатолий Терещенко - Хождение по катынским мифам

И, словно очнувшись от той говорильни брата, он медленно приподнялся с кресла и совсем тихо сказал:

— Знаешь, брат, после моей работы в СБ Авеля из меня не выйдет. Но смотри, чтобы ты не стал Каином.

На этом братья распрощались. Василя в коридоре приняли гестаповцы, посадили в машину и снова отправили в камеру тюрьмы.

Там с ним некоторое время продолжали работать специалисты — костоломы телесные и духовные из числа войска гения зла Рейнхарда Гейдриха.

Но после встречи с братом он ещё больше убедился в правоте своего виденья ситуации и ни на какие предложения гитлеровских комбинаторов не соглашался. Они поняли, что без толку с ним возиться.

Через неделю он был убит фашистами выстрелом в затылок.

Как известно из литературы, Степан Бандера до последних своих дней пребывания на этой грешной земле не вспомнил о загубленном им брате. Наверное, было стыдно и страшно вспоминать о выданной, по существу им санкции на казнь единокровца… Такова история «родственных» взаимоотношений этих борцов за «волю для Украины под коричневыми пожеланиями ей всеобщего счастья».

Приподнять тему оуновцев в катынском вопросе меня подвигла, а скорее заставила, всё та же упоминаемая выше информация об использовании Абвером бандеровцев, образца и подобия 1939-го года.

Переодетых в польскую форму, вероятнее всего массово пошитую в Германии для этого непотребного войска, оуновцев оставили за ненадобностью на произвол судьбы. Их бросили те, кто формировал «пятую колонну» для далеко идущих целей и планов. Но Польша в ходе войны, как мы знаем, была взята за две недели.

Вовсе нельзя исключать того, что те двадцать тысяч украинских сторонников «нового порядка», превращенных гитлеровскими спецслужбами в «пушечное мясо», активно работали на территории Галиции, пока частично не были пленены в результате боестолкновений с частями и подразделениями Красной Армии.

Ельцинские архивы, к сожалению, по этому вопросу молчат, потому что хорошо «почищены» в начале 90-х годов.

Известно только, что именно с весны 1939 года Абвер и СД через свою агентуру активно начали провоцировать «народные восстания» в западно-украинских областях и некоторых других заселенных в основном украинцами районах Польши.

По этому поводу Гитлер говорил, что «необходимо, опираясь на агентуру внутри страны, вызывать замешательство, внушать неуверенность и сеять панику с помощью беспощадного террора и путем полного отказа от всякой гуманности».

Рекомендации дьявола во плоти на территориях Польши и Украины четко выполняли сотрудники как гитлеровского СД, так и бандеровского СБ.

Но вернемся же к другим «крамольникам», к тем, остававшимся «на свободе» до тех пор, пока не были выловлены гестаповцами. Они ведь хорошо сами знали особенности службы, а потому заставляли глубоко прятать свои секреты, полученные в ходе выполнения заданий германской военной и политической разведок. А, как известно, самые безопасные, самые преданные, самые молчаливые и самые надежные свидетели — это мертвые свидетели.

Когда фашистская Германия напала на СССР и немецкие войска стали стремительно продвигаться по советской территории, то большая группа бандеровских оуновцев следовала с гитлеровцами в качестве «зондерфюреров» — представителей ОУН особого назначения — переводчиков, проводников, бойцов, диверсантов, террористов и прочее. В это же время для активных боевых действий на стороне фашистов создаётся «украинский легион».

Нельзя исключить и того, что в период междоусобицы между сторонниками бандеровцев и мельниковцев, выявленных так называемых «крамольников», особенно из «обольшевиченной Приднепровщины», привозили в Катынский лагерь для работы с ними с целью отправления несогласных, не переубежденных на тот свет пулями из пистолета «Вальтер». Туда могли направлять только такой контингент — в соседнюю область России — Смоленщину, но подальше от Украины. Логика здесь есть.

Сегодня последователи Степана Бандеры всячески открещиваются от связей с гитлеровцами — воевали, мол, на два фронта: против Берлина и Москвы. Однако многочисленные архивные материалы доказывают обратное. О своём холуйском отношении к фашистам националистические лидеры неоднократно заявляли в прессе.

Так к примеру во львовской профашистской газетенке «Украинские ежедневные вести» уже 16 июля 1941 года говорилось:

«Мы, украинцы, искренне желаем Германии победы в борьбе за новый порядок. Это наше желание не фальшивое, не конъюнктурное…Тесно сотрудничая с Германией, мы вкладываем в это сотрудничество все: наше сердце, чувства, все творческие силы, жизнь и кровь. Ибо верим, что новый порядок Европы Адольфа Гитлера — это настоящий порядок, а Украина — это один из авангардов на Востоке Европы…»

Это, что касается оценки фашизма оуновцами.

Но вернёмся к версии результатов оуновской междоусобицы.

Не здесь ли лежит ответ, почему при раскопках катынских могильников встречались трупы в гражданском платье? Вполне возможно, что именно там до сих пор покоятся тела не покорившихся, обманутых бандеровцами борцов за свободу Украины из отрядов Мельника, потерпевшего фиаско в борьбе с другим вождем ОУН — Степаном Бандерой. Этот смертоносец гитлеровцам показался больше преданным коричневой идее, германской разведке и вермахту.

То, что при нападении гитлеровской военщины на Польшу ставка делалась на украинских националистов в Галиции, говорит такой документ.

17 мая 1939 года начальник 5-го управления РККА (военной разведки СССР. — Авт. ) Проскуров И.И. доложил НКО СССР сообщение, полученное агентурным путём, о планах германских правительственных кругов в отношении Польши и других стран Восточной Европы.

В шестилистовом документе излагались оценки агрессивных поползновений Третьего рейха на Восток путем развязывания «большой войны». Их озвучил заведующий Восточным отделом Министерства иностранных дел Германии Клейст. В частности, он говорил, что «путем внезапности мы надеемся смять Польшу и достичь быстрого успеха.

Большое стратегическое сопротивление польской армии должно быть сломлено в 8-14 дней. Нападение на Польшу должно вестись одновременно — с германской восточной границы, из Словакии, Карпатской Украины и Восточной Пруссии…».

О каком воинстве в Карпатской Украине ведет речь Клейст? Немецких войск там не было, регулярной армии в Галиции не существовало. Значит, Клейсту стало известно что-то такое, о чем он говорил с уверенностью, утверждал с гарантией.

«Польша, — говорил он, — государство реакции и упадка… надо будет вскрыть нищету польского крестьянства, культурную отсталость страны, феодальный способ ведения народного хозяйства и голодное существование польского населения…