Люсьен Поластрон - Книги в огне. История бесконечного уничтожения библиотек

Настроенный вначале к мятежникам скорее благосклонно, Лютер в конечном счете отрезал: «Если не пустить в ход аркебузы, они станут во сто раз хуже». Между тем их бесчинства в монастырских библиотеках должны были бы обрадовать человека, который, в свою очередь, писал, что нет ничего более «безумного, вредного и опасного», чем принадлежащие монахам книги, одним словом, это настоящее «ослиное дерьмо». Что касается его бывшего ученика Томаса Мюнцера, тот пошел еще дальше — превратился в такого радикала, что наставника своего именовал «фрейлейн Мартин» за вялость воззрений, руководил восставшими столь энергично и столь успешно, что кончилось все это для него пытками и отсечением головы. Фридрих Энгельс воспел его деяния в абсолютно пристрастном, но пылком повествовании об этой дикой истории, где Гёте также нашел объект вдохновения в гораздо более приторном «Гёце фон Берлихингене».

Идея носилась в европейском воздухе: библиотека — это власть, это развращение умов. Популисты всегда внушали, внушают и будут внушать «ограниченным» людям (такое определение сам Энгельс дает крестьянам), что вовсе не иметь книг лучше, чем иметь и особенно иметь много. Антиинтеллектуалы с радостью повторяют лейтмотив любой религии: для спасения мира избраны невежды. И узурпируют эпитет «свободомыслящий», как это в большей или меньшей степени делали беггарды, адамиты, табориты, пастушки и флагелланты. «Никто не должен иметь, брать в руки или читать ни одну книгу, кроме Ветхого или Нового Завета: для спасения души только они и нужны» — так изъясняется неграмотный Ян Метхойс, булочник из Гарлема, провозгласивший себя посланцем Бога, ставший пророком и главным вождем анабаптистов, окопавшихся в городе Мюнстере, где они приняли второе крещение, что в других местах каралось смертью. Через два года город захватят посредством измены, и все они будут убиты. Но в 1534 г., в самом начале мятежа, как в свое время в Монсегюре, безумная и дерзкая решимость ослепляет их, эйфория достигает высшей степени, и дикие поступки множатся: «Разгромив собор, они испытали особое наслаждение в том, чтобы топтать, рвать и сжигать книги и рукописи из старой библиотеки». На следующий день уничтожаются городские архивы и счета: вчерашнего дня не существует, рай уже близок. Наконец, в воскресенье 15 марта булочник-пророк, словно добродушный организатор загородных пикников, объявляет, что нужно немедленно отправиться на поиски всех находящихся в городе книг, независимо от содержания, даже и особенно из частных собраний, принести их к собору и обратить в пепел. Это будет целая огненная гора: вокруг нее танцуют, танцуют до одури. Рыночную стоимость этого мероприятия оценят потом в 20 тысяч золотых флоринов. Ландскнехты, осаждавшие город пятнадцать месяцев в надежде сделать состояние, ограбив «жемчужину Вестфалии», получат за всё про всё 18 флоринов — после того как истребят жителей, уже передравшихся между собой.

Пфальцская библиотека в Гейдельбергском университете благополучно пережила все бедствия этой эпохи. Ее судьбу можно считать показательной, хотя и не вполне обычной.

Увеличившись в XIV в. благодаря изданиям, которые завещали ей университетские профессора, она в 1396 г. имела 600 книг. Каталогизацию и рубрикацию произвели в 1466-м, насчитав 1600 названий в 841 томах, но дары из частных собраний в 1566-м довели это число до 6400 названий: 4800 печатных изданий, 500 рукописей на пергаменте и 600 на бумаге. Тогда же курфюрст-лютеранин Оттхайнрих постановляет, что его преемники должны будут ежегодно выделять 50 флоринов для закупки книг на ярмарке во Франкфурте, вследствие чего фонды модернизировались — современная литература в количественном отношении превзошла средневековые и схоластические тексты. В 1584 г. фонды удвоились благодаря баснословным изданиям, полученным в дар от одного из Фуггеров (поскольку первые из них были в XV в. предтечами капитализма, дети и внуки родились с миллионным состоянием в золотых флоринах и в XVI столетии стали просвещенными гуманистами; даритель — Ульрих — был протестантом). Пфальцская библиотека стала крупнейшим книгохранилищем Европы, соперничая с Ватиканской. И вот это было уже слишком.

В какой-то мере можно сказать, что в очередной раз в истории библиотек Рим навязал свою волю: в ходе крайне запутанной Тридцатилетней войны глава Священной лиги опустошает Пфальцскую библиотеку и дарит ее папе в рамках заключенной ими стратегической сделки. Однако, чтобы пальцы Его святейшества не осквернились прикосновением к переплетам, сделанным протестантскими руками, он приказал ободрать 13 тысяч печатных изданий и 3 тысячи 500 рукописей, а затем наклеить на новые кожаные корешки сей сомнительный экслибрис: « Sum de bibliotheca quam Heidelberga capta spolium fecit et Gregoria XV trophaeum misit Maximilianus dux Bavariae », «Я из библиотеки, которую Максимилиан, герцог Баварский, захватил как добычу в Гейдельберге и отправил как трофей Григорию XV». Это случилось в 1623 г. Гейдельбергский университет принялся ревностно восстанавливать свои фонды, но они полностью погибли во время войны за Пфальцское наследство, которая стерла город с лица земли. В 1710-м все начинается вновь. В 1826-м Ватикан соглашается даже вернуть 847 изданий, а Париж — ценой тщательно просчитанного обмена — только одно, но первостепенной значимости: «Codex Manesse», поэтический сборник 1300 г., иллюстрированный 137 миниатюрами, который уцелел при грабежах, бомбардировках и конфискациях — погибло всего 40 тысяч экземпляров — гитлеровской эпохи.

Как известно, именно злоупотребления Святого престола за несколько десятилетий до этого открыли дорогу кальвинизму во Франции и способствовали бесконечным жестокостям, репрессиям, насилию и убийствам, совершенным в ходе религиозных войн.

Книги страдали тем больше, что их миниатюры, по-прежнему вездесущие в ту эпоху, как раки с мощами святых и распятия, сразу привлекали внимание гугенотского солдата, видевшего в них арсенал для христианизации неграмотных. Могли ли «бризимажи» не ринуться с неукротимой яростью на аббатство, подобное Кулону, которое хвалилось тем, что обладает одним из препуциев Христа, или монастырь в Суассоне с его пальцем святого Фомы (не к добру захваченным в 1204 г. в Константинополе)? Итак, хватай церковное имущество, громи библиотеки: Сен-Медар, Сен-Жан-де-Винь, Отвилье близ Реймса, Пуатье, Клюни — везде рукописи рвут на куски, поскольку «это все книги для мессы», с некоторым смущением признает кальвинист Теодор де Без. Катрин Бризак: «Многие библиотеки религиозных учреждений, секулярных и регулярных, были разграблены гугенотами в этой части Франции. Случившееся в Лионе (1562 г.) обрело громкую известность, но было далеко не единственным: множество учреждений потеряли свои манускрипты». Так произошло в 1562 г. в аббатстве Жюмьеж, которое опустошила солдатня Монморанси. В Сент-Эверте они «разбили в щепу кафедры и все деревянные предметы, развели костер, куда бросили все книги». То же самое было в 1563 г. в Сен-Жиле, в 1568 г. в Сен-Бенуа-сюр-Луар, где рейтары Колиньи уничтожили три четверти бенедиктинской библиотеки, основанной в 1146 г. Макарием; сам Колиньи, впрочем, сумел в этих крайних обстоятельствах спасти некоторое количество книг, которые вскоре нашли убежище на полках просвещенных и утонченных хозяев, в частности шведской королевы Кристины.