Люсьен Поластрон - Книги в огне. История бесконечного уничтожения библиотек

Но уже в 2001 г. разразился скандал, спровоцированный Соединенными Штатами, из-за коллекций иностранных газет начала XX в., от которых Британская библиотека без лишнего шума избавилась в 1997 г. Это неприятное открытие сделал Николсон Бейкер, писатель, прославившийся своими резкими выступлениями по поводу необоснованных и знаменательных, пусть даже и микроскопических, современных изобретений — таких, к примеру, как пластиковые соломинки для питья, более легкие, чем настоящие, и, следовательно, всплывающие при погружении в кока-колу, — но не только этим, а еще и другими трудами, в частности весьма смелой книгой, сделавшей его богатым и знаменитым. Бейкер обнаружил, что Лондон пренебрег шестьюдесятью тысячами «толстых, как кирпичи» томов подшивок ежедневных и еженедельных газет — богатейшего собрания русских предреволюционных изданий, немецких — 20-х гг., французских — периода оккупации; мало того, ему показались ненужными американские газеты 1900 г. с воскресными приложениями в четыре краски, такие, как «Уорлд» или, скажем, «Чикаго трибюн» времен Аль Капоне… Проведенное американским писателем расследование показало, что все американские архивы, сняв эти издания на черно-белую пленку, также избавились от громадных, в лист, томов, и тогда он приобрел их и создал у себя в Нью-Хемпшире собственное хранилище, назвав его «Американ Ньюспейпер Репозитори». Подшивки «Чикаго трибюн» за семьдесят лет стоили 63 000 долларов, а полный комплект микрофильмов обошелся в 177 000. Бейкер пишет: «Мы переживаем странный момент истории, когда вы можете купить реальный предмет куда дешевле, чем серию дрянных черно-белых фотокадров, которые его представляют, причем посмотреть эти кадры без помощи специального аппарата невозможно». Или: «Библиотекари убрали с полок газеты, поскольку помешаны на экономии места. Они убедили себя, что при этом ничего не пропало, ведь вместо газет у них имеются микрофильмы. А между тем микрофильм — замена газете неадекватная, неполная и несовершенная, да к тому же часто его и прочесть затруднительно. Более того, никакой особенной нужды в нем нет, поскольку, вопреки другому распространенному заблуждению, газеты вовсе не разлагаются на библиотечных полках. Несмотря на то что способ их изготовления после 1870 г. состоит в нанесении кислотных соединений на древесную пульпу, они живут долго и почти не портятся. И вот теперь наступление на бумагу распространилось на книги, которые тоже распродают, выбрасывают и портят в ходе узколобых экспериментов, имеющих целью сохранить их для истории. Стражи нашей культуры уничтожают эту культуру» [94]. Дальнейшее ясно: «Все, что не находит потребителя, будет pulped», а перевод этого выделенного курсивом короткого словечка такой: отправить под нож, чтобы сделать из книг или газет бумажную массу… Впрочем, похоже, ни одна библиотека мира не захотела взять себе эти альбомы даже бесплатно.

Достоевский видел в разнообразии и мешанине на газетной странице лучшее отображение полифонической природы жизни. И в самом деле, изучение подшивки «Нью-Йорк таймс» за 1945 г. на микропленках в Национальной библиотеке Франции наводит на мысль об аутопсии, проведенной вслепую.

Между 1850 и 1960 г., в пору наибольшего роста мировой литературной продукции, миллиарды книг были напечатаны на отвратительной бумаге, кислый клей, входящий в ее состав, в конце концов стал разъедать древесный лигнин, который в то время не умели удалять. Химическая реакция приводит естественным путем не только к изменению цвета — что можно рассматривать даже как улучшение изначального слишком белого оттенка, — но и к ослаблению волокон и к затвердеванию страниц, отчего они могут сделаться ломкими. И потому среди хранителей преобладает убеждение: если бумага обладает способностью саморазрушаться, значит, нужно ее либо нейтрализовать, устранив кислоту, либо перевести произведение на микропленку, а в иных случаях сделать и то и другое. Нейтрализация — процедура трудоемкая и дорогостоящая, да и долговременные последствия ее неизвестны. Некоторые крупные библиотеки уже начали проводить широкомасштабную кампанию по нейтрализации бумаги, чтобы остановить процесс ее порчи, — так, новая установка, принадлежащая Национальной библиотеке Франции, теоретически позволяет обработать триста тысяч томов в год. Только как не сказать, что эффективность ее все-таки смехотворна, ибо ни одно правительство никогда не пойдет на то, чтобы сделать обязательным для издательского мира применение «вечной бумаги» [95], а потому проблема продолжает беспрепятственно разрастаться. Что же до переноса изображения содержимого книги на пленку, то создается впечатление, будто некоторые хранилища пользуются этим средством, чтобы избавиться от оригиналов, тем более что процесс часто требует обрезать на машине корешки — по крайней мере, для подшивок газет. И они из-за этого гибнут.

Эта «война с бумагой», как удачно определил нынешнюю ситуацию Бейкер, основывается на заблуждении: неправда, что страница продолжает разрушаться после того, как пожелтеет из-за наличия лигнина, и только сомнительные личности, а вернее — кем-то купленные еще осмеливаются утверждать, что в конце концов каждая книга обратится в прах. Здесь речь идет о продолжении старой молвы, пущенной в обиход производителями микрофильмов, от природы склонными к дезинформации. Bell&Hawell, Xerox, Kodak, Microcard и прочие в начале своей деятельности и впрямь довольно легко добивались своего, поскольку родились в мире шпионажа, а во время «холодной войны» крупные американские библиотечные деятели были тесно связаны с ЦРУ, если только сами оттуда не вышли.

Библиотека Конгресса — среди прочих — вложила в 1973 г. немалые деньги в покупку двадцати четырех камер, способных ежедневно производить 2,5 километра микрофильмов. Существование камер надо было оправдывать, иными словами, постоянно подкидывать им работу. Вот и накинулись хранители книжных сокровищ всей страны на вверенные им тома, подвергая их испытанию на «сгибание-разгибание», заключавшееся в том, что угол страницы много раз подряд резко сгибается и расправляется: если бумага ломалась, это означало, что книга созрела для перевода в микроформу… и читателю ее больше никогда не увидеть.

Современный рынок воспроизведения книг, объявленных принадлежащими к «группе риска», в крупных библиотеках одних лишь Соединенных Штатов Америки оценивается в 385 000000 долларов. Библиотекари Вашингтона, Парижа и Лондона все как один отказываются признавать, хотя не хуже читателей знают, что за гадость эти микроформы (не важно, будут ли это микрофильмы или микрокарты): чтение их требует специальных аппаратов, порой чрезвычайно шумных, аппараты эти практически всегда заняты, экраны их загрязнены… Можно еще добавить, что, если текст с микрокарты и пригоден для прочтения в течение нескольких мгновений, достаточных для того чтобы свериться с ним или выписать цитату, в целом он становится полностью нечитаемым из-за утомительного контраста черного и белого или из-за того, что изображение расплывчато или скрывается за чередованием полос. Каждый том «Colecctiôn de documentos para la historia de México» [96]представляет собой восемь микрокарт, но оглавление, содержащее названия тридцати семи глав, находится на последней карточке последнего из комплектов: приходится без конца тасовать карточки, и они быстро перепутываются, не говоря уж о том, что изображение этого оглавления получилось совершенно мутным, и в результате 1200 страниц текста нечитаемы. Эту книгу можно считать потерянной, точно так же, как «Социалистическую империю инков» Луи Бодена вместе со сделанными по ней «пятью микрокартами на ацетатной кинопленке, содержащими шестьдесят диазотистых изображений 105х148мм»: в книге вообще отсутствует указатель, это вынуждает читать всю ее целиком, а в том состоянии, в каком она находится, требование бесчеловечно. Национальная библиотека Франции «Тольбиак» располагает 76000 микрофильмов и почти миллионом других микроформ, которыми исследователь воспользуется лишь вынужденно, в том случае, если доступ к бумажному оригиналу будет ему запрещен правилами. «Главное назначение этого учреждения — хранить книги, — осмелится сказать юная сотрудница библиотеки, недружелюбно поглядев на вас. — И, согласитесь, большинство людей приходят сюда работать с недавними изданиями…».