Д. Чугаева и Л. Петерсон. - С.М. КИРOB Избранные статьи и речи 1916 - 1934

Однако никто из наших беспартийных рабочих, даже отсталых рабочих, которые иногда по адресу нашей власти и нашей партии отпускают, под тем или другим влиянием, слова не совсем приемлемые, все-таки никогда не скажет, что он работает на фабрике, которая ничем не отличается от фабрики, находящейся в руках капиталистов, — он все-таки это понимает. Правда, он пожалуется на то, что ему плохо платят, что расценки низки, что вообще то или другое нехорошо, что есть та или другая прореха, но основной вопрос он понимает: как бы он ни жаловался и ни грустил, какие бы крепкие слова он по нашему адресу ни отпускал, он знает, что он работает не на капиталиста, и мы все это знаем. Таким образом, в этом вопросе как будто бы у подавляющего большинства не может быть никаких разноречий.

Однако перед съездом партии, так же как и после съезда, обсуждение этого вопроса у нас развернулось очень широко. В частности тут, в Ленинграде, мне приходилось слышать от очень ответственных товарищей: «Конечно, нельзя назвать наши предприятия капиталистическими, но они и не совсем социалистические». — Почему? — «Потому, что есть разница в оплате труда, есть директор фабрики, есть рабочие, есть сдельщина и прочее и прочее». Но разве этим определяется сущность социалистического или капиталистического предприятия? Нужно понять одно, понять, что мы начали управлять предприятиями, сделали их последовательно социалистическими в течение нескольких лет, предварительно разрушив старое, а нужно сказать, что разрушение было колоссальное. Когда мы пришли и создали новое наше государство, то мы за восемь лет не смогли его изменить настолько, чтобы всякому рабочему, всякому трудящемуся человеку жилось бы много лучше, чем при капитализме. Мы изменили условия, но количество наших материальных благ далеко не то, которое было в старое время. Но сейчас вопрос измеряется не этим, а тем, на кого сейчас работает рабочий класс — работает ли он на себя, на государство, которым управляет рабочий класс, работает ли он на все миллионы народа, находящиеся под руководством рабочего класса, или он работает на другой класс, который пользуется плодами труда рабочего класса. Двух ответов на этот вопрос быть не может.

Следующий вопрос, который вызвал большие разговоры, — вопрос о нэпе. Этот вопрос точно так же имеет самое непосредственное отношение ко всему тому, что у нас происходит.

Вы понимаете, что наряду с положительными успехами в области нашего хозяйства на почве нэпа растут и отрицательные моменты. Все это мы прекрасно понимали, но мы также хорошо знали, что на основе нэпа, несмотря на его отрицательные стороны, нашему хозяйству будет дана возможность развить производительные силы нашей страны гораздо полнее, чем это было в период военного коммунизма. И вот здесь возникает уже новый спор о том, что представляет собою наша новая экономическая политика. Были люди, которые определяли новую экономическую политику одним словом — «отступление». Что в самом деле выходит с нэпом, что лучше развивается — элементы ли социализма или элементы капитализма? Тут надо взять большой промежуток времени для того, чтобы проследить систему нэпа, проследить, что она нам дает. Ведь мы имеем четырехлетнюю практику. Если нэп является отступлением, то надо проследить за эти четыре года практики нэпа, что случилось с хозяйством в нашей стране. Я думаю, что не надо терять времени, чтобы доказывать вам, что за четыре года мы сделали очень приличный шаг вперед.

Есть очень интересные цифры, — вы, вероятно, их видели, — цифры нашего Госплана, которые впервые подводят итоги тому, что мы сейчас имеем в нашем хозяйстве. Правда, наши статистики еще не совсем хорошо научились считать, так что ошибки у нас иногда бывают, иногда и очень серьезные, но все-таки эти цифры кое-что говорят, и, как строго ни подходи к этим цифрам, как их ни проверяй, прямо или косвенно, все-таки выходит, что элементы социализма за эти годы растут быстрее, чем элементы капитализма.

О чем это говорит? Прежде всего это говорит о том, что на основе новой экономической политики, несмотря на те отрицательные стороны, которые она несет с собой, мы все-таки сможем защищать совершенно точно и определенно наше социалистическое преуспевание. Успех, значит, на нашей стороне. Таким образом, та формула, которую нам дал в свое время товарищ Ленин, провозглашая новую экономическую политику: «кто кого» — мы капитализм или капитализм нас, «чья возьмет», — сейчас разрешается совершенно точно и определенно: взяла наша. Несмотря на то, что развиваются разные отрицательные стороны, все-таки мы имеем рост социалистических элементов гораздо больший, чем рост элементов капиталистических. О чем это говорит? Это говорит, что определять нэп только как отступление ни в коем случае нельзя. Новая экономическая политика — очень сложная система, которую Владимир Ильич в первый период ее введения определял так: сейчас, говорил он, мы подошли к такому рубежу, что нам надо немножко отойти, передохнуть и снова пойти вперед. Тут сидят товарищи военные, которые знают, что когда борешься с кем-нибудь, как мы боремся с капитализмом, то не всегда надо бить в лоб; иногда надо брать обходом, обойти, а бить прямо в лоб иногда бывает очень опасно. Несмотря на очень почтенные и серьезные силы, если не сделаешь это обходное движение, можно растерять все на свете.

Вот такой план — план не только движения в лоб, но и более сложных обходов, которые дали бы отдельным частям передохнуть, избрать новый путь, новую дорожку, — определяет сущность новой экономической политики. Между тем у многих из наших товарищей это преломляется совершенно иначе. Новая экономическая политика изображается ими так, как будто бы растут только отрицательные элементы нэпа: частная торговля, нэпман бухнет так, что не сегодня-завтра все задавит. Одним словом, все то, что есть отрицательного, заслоняет в глазах этих товарищей те общие достижения, которые мы на почве этой системы нэпа имеем.

Наконец, товарищи, последний существенный вопрос, который занимает нашу партию, — пожалуй, не менее серьезный, чем все остальные вопросы, — это вопрос о нашей деревне. Вы, конечно, достаточно знаете о том, что есть у нас бедняк, середняк, кулак. Это теперь как будто и есть те три сосны, в которых некоторые, по-моему, заблудились. Новая экономическая политика — это же ведь основа смычки рабочего класса с крестьянством. Конечно, она сыграла свою роль и в нашей деревне. Деревня оживилась, появились те успехи, о которых я вам говорил, деревня подняла свое хозяйство. Конечно, на этой почве усилились те самые социальные брожения, которые у нас в деревне имеются. И вот наша оппозиция обвиняла большинство Центрального Комитета в том, будто наш Центральный Комитет маленько кулацкий уклон взял. Так оно выходило. Правда, вслух этого твердо не говорили. Говорили только о том, что появился в природе такой популярный человек — теперь это уже европейская знаменитость — «профессор» Богушевский, который написал какую-то очень страшную статью, — это вы все наверное слышали, — и что, дескать, Центральный Комитет партии допустил это, что это написано в центральном органе и что Богушевский-де дал новую директиву партии. Помаленьку некоторые стали рассказывать разные вещи на тему о том, что действительно мы, большинство Центрального Комитета, начинаем уклоняться, и не только относительно Богушевского, а что по целому ряду мероприятий Центральный Комитет как будто недостаточно отчетливо ведет ленинскую линию, недостаточно мы защищаем бедноту, недостаточно внимательно относимся к интересам бедных слоев и слишком уж широко распахиваем двери для развития этого самого кулака. А тут еще на грех в этом году у нас произошел весьма серьезный просчет в деле хлебозаготовок. Это тоже поставили в вину нам, большинству ЦК, и сказали: видите, вы не замечаете, что в деревне кулак расцвел таким пышным, махровым цветом, что он забрал все на свете, что у него 60 с лишком процентов хлебных излишков и что благодаря вашему попустительству кулак не хочет этот хлеб продавать. Одним словом, все стало складываться в такую сторону, что у нас среди большинства членов Центрального Комитета якобы получился крен в кулацкую сторону, и пошли маленькие — правда, шепотком вначале, но достаточно отчетливо слышные — предупреждения о том, что у нас вообще начинается какое-то перерождение Центрального Комитета партии. Словом, обвинения были совсем нехорошие, и все это главным образом на почве будто бы нашей неправильной политики в деревне.