Коллектив авторов - Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

В случае нарушения закона издания подвергались судебному преследованию, а периодика — еще и административным взысканиям {361} 361 См.: Периодическая печать и цензура Российской империи в 1865–1905 гг. Система административных взысканий / Сост. Н.Г. Патрушева. СПб., 2011. . Дела о «преступлениях» печати разбирались судом первой ступени в особых присутствиях уголовной палаты в Петербурге и Москве и поступали по апелляции в Сенат. Министр внутренних дел имел также право делать периодическим изданиям предостережения с указанием статей, подавших к этому повод. По третьему предостережению издание приостанавливалось не“свыше, чем на шесть месяцев. Для изданий, освобожденных от предварительной цензуры, был установлен залог в размере 2500 руб., а для ежедневных или выходящих не менее шести раз в неделю газет — 5000 руб. Чтобы открыть типографию, литографию, книжный магазин или кабинет для чтения в столицах, необходимо было получить разрешение от генерал-губернатора. Иностранная и духовная цензура в своих действиях руководствовались цензурным уставом 1828 г. и более поздними постановлениями. Частное книгоиздание и периодическая печать в провинции по-прежнему подчинялись правилам о предварительной цензуре. Надзор за печатью и книжной торговлей на местах велся губернским начальством. Губернатор давал разрешение на открытие типографий и литографий, надзор за которыми осуществлялся чиновниками особых поручений, им же назначенными.

Цензурная реформа явилась значительным шагом вперед в истории цензурного законодательства, положив начало переходу к закону о печати, основанному на свободном книгопечатании с ответственностью за нарушение правил исключительно в судебном порядке. Однако одни параграфы устава предоставляли печати определенную свободу, другие — резко снижали их значение.

На практике новые законы применялись крайне односторонне. Первые же судебные процессы по делам печати показали, что обновленное судопроизводство не отвечает интересам администрации, которая не привыкла подчиняться законам. Прокурор мог поддерживать обвинение перед судом против автора или издателя только в том случае, если публикация определенного произведения нарушала какую-либо статью законодательства. Часто в ходе судебного процесса судебное преследование прекращалось за недостаточностью оснований, а иногда дело заканчивалось даже оправданием обвиняемых. П.А. Валуева не устраивала независимость суда от администрации, и он призывал судебные власти оказывать содействие в сдерживании стремлений литературы к независимости. В записке «О положении дел печати» (8 февраля 1868 г.) Валуев подчеркивал, что пресса стремится к ответственности по суду, так как она научилась объясняться с читателями при помощи «оговорок или недоговорок», а суд «не имеет права догадываться» {362} 362 О попытках П.А. Валуева договориться о согласованности действий с Министерством юстиции см.: Чернуха В.Г. Правительственная политика в отношении печати, 60–70-е годы XIX в. С. 46, 71–78. . В отчете Главного управления по делам печати за 1868–1870 гг. подчеркивалось, что бесполезно применять судебное преследование, пока «суды не поймут, что они также учреждения правительственные, а потому в делах печати, возбужденных правительством, должны быть с ним солидарны, то есть при полном беспристрастии разделять его взгляды на смысл и применение законов» {363} 363 РГИА. Ф. 776. Оп. 4. Д. 5. Л. 36. . Цензоры предпочитали применять по возможности административные методы, не прибегая к судебному преследованию.

Практика применения закона не удовлетворила правительство. Д.А. Оболенский считал, что четыре года, прошедшие со дня принятия закона, «можно назвать временем обоюдных недоразумений между печатью и цензурною властью». По его мнению, Временные правила были плохо согласованы с новым порядком судопроизводства, что привело к недоразумениям между Министерством внутренних дел и Министерством юстиции по вопросу о преследовании злоупотреблений печати, а Главное управление по делам печати, «сохранив прежний цензурный взгляд на печать и не видя средств правильным путем преследовать замеченные… нарушения, ухватилось за предоставленное ему право административных взысканий и начало, без внимательного разбора, отмахиваться этим тяжеловесным орудием» {364} 364 ОР РНБ. Ф. 391. Оп. 1. Д. 51. Л. 1, 5. . В дальнейшем, несмотря на неоднократные попытки привести цензурное законодательство в порядок и осуществить переход к карательной системе, новый цензурный устав так и не был разработан.

2 ноября 1869 г. была учреждена Особая комиссия для пересмотра действующих постановлений о цензуре и печати под председательством главноуправляющего II отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии С.Н. Урусова. Она должна была составить новый устав о цензуре, который, с одной стороны, предоставил бы льготы печати, а с другой — дал бы возможность административной и судебной властям держать печать в определенных рамках. 4 февраля 1872 г. по распоряжению Александра II было учреждено Совещание для рассмотрения проекта {365} 365 Проект устава о печати и цензуре. СПб., 1871. и согласования различных редакций, после чего все работы над проектом были прекращены. В «Кратком историческом очерке законодательной деятельности по цензуре с 1828 по 1874 г.» это объяснялось следующими обстоятельствами: «Вследствие изменившихся вскоре взглядов высшего правительства на дело цензуры и в виду особых политических условий, мысль об издании полного законодательства о печати, с преобладающим значением судебной ответственности, была оставлена. Взамен этого было признано необходимым усилить власть министра внутренних дел как по отношению к отдельным бесцензурным изданиям, так и к изданиям периодическим» {366} 366 РГИА. Ф. 908. Оп. 1. Д. 168. Л. 53. . Под «особыми политическими условиями» подразумевались начавшиеся тогда политические процессы над народниками {367} 367 См.: Арсенъев К.К. Законодательство о печати. СПб., 1903.С. 72–81; Патрушева Н.Г. Цензура и печать в России в конце 1860-х — начале 1880-х гг. (история цензурной контрреформы) // Solanus. International Journal for Russian and East European Bibliographic, Library and Publishing Studies. New Series. 1997. Vol. 11. P. 64–65, 68–69. .

В октябре 1880 г. было образовано Особое совещание для пересмотра цензурного законодательства под председательством П.А. Валуева. Министр внутренних дел М.Т. Лорис-Меликов и начальник Главного управления по делам печати Н.С. Абаза считали невозможным более сдерживать печать административными мерами и предписали комиссии разработать проект, предусматривавший переход к карательной системе цензуры. В ноябре 1880 г. члены комиссии П.А. Валуев, С.Н. Урусов, Э.В. Фриш и Н.С. Абаза начали разрабатывать основы будущего цензурного устава и в конце февраля представили документы, в которых отмечалось, что авторы не сумели прийти к общему решению по вопросу о подсудности преступлений по делам печати. Не смогли они и разрешить разногласия между Министерством внутренних дел и Министерством юстиции. Валуев настаивал на необходимости возвращения к основным положениям реформы 1865 г. Преступления и проступки печати, по его мнению, должны были подчиняться общему порядку уголовного судопроизводства, т. е. рассматриваться в окружных судах, а все недоразумения, возникающие между цензурными учреждениями и прокурорским надзором, могли разрешаться министром внутренних дел и министром юстиции. Абаза, Урусов и Фриш придерживались другого мнения. Они предлагали сохранить закон от 12 декабря 1866 г. {368} 368 ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. 41. № 43978. , по которому дела о печати рассматривались в судебных палатах, а полномочия по разрешению разногласий между министерствами передать первому департаменту Сената при участии Министерства внутренних дел.