Ефим Черняк - Призрачные страниц истории

При предположении, что принцы были убиты Бэкингемом, становится понятным поведение королевы. Узнав, кто является в действительности убийцей, она порвала отношения с союзником Бэкингема Генрихом VII и согласилась на брак дочери с Ричардом. После подавления восстания Бэкингема он умолял устроить ему свидание с Ричардом. Не надеялся ли герцог при таком свидании, моля о пощаде, напомнить, что он погубил ради короля свою душу, убив принцев в интересах Ричарда? Почему, однако, Ричард после казни Бэкингема не обвинил изменника в таком одиозном преступлении, как умерщвлении принцев? Потому что Ричарду было невыгодно привлекать внимание к судьбе племянников, которых он заточил в Тауэре. Никакие доказательства не убедили бы недоверчивых, что недавний ближайший советник Ричарда совершил преступление не с согласия или не по прямому указанию короля.

Вместе с тем предположение, что убийцей был Бэкингем, хорошо согласуется с поведением Генриха VII, который в своих обвинениях против Ричарда в 1484 и 1485 гг. нигде не возлагал на него ответственность за гибель принцев, а лишь глухо упоминал о «пролитии детской крови». Не потому ли, что у Генриха не было никаких доказательств или вследствие знания, что подлинный убийца — Бэкингем? Или, наконец, не было ли причиной молчания, что Генриху было известно: принцы живы и по-прежнему заточены в Тауэре? Или Генрих знал, что принцы живы и находятся где-то вне пределов его досягаемости? Не потому ли Генрих не распорядился о торжественных церковных службах в память убиенных принцев — это ведь было бы так выгодно для него, но считалось бы кощунством, — что Эдуард V и его брат были еще живы? Когда в 1485 г. Генрих высадился в Англии, он, возможно, еще не имел точных известий о судьбе принцев. Это не было существенно, так как Ричард явно не мог их использовать против него. Другое дело, если они по-прежнему содержались в Тауэре, когда армия Генриха заняла Лондон. В этом случае их исчезновение становилось для Генриха, еще непрочно сидевшего на только что завоеванном троне, крайней необходимостью. Тюдоры жестоко расправлялись даже с куда менее опасными родственниками королей из Йоркской династии. Так был посажен в Тауэр и, вероятно, убит внебрачный сын Ричарда III, а также позднее сын герцога Кларенса. Через полстолетия, в 1541 г., палач на эшафоте буквально изрубил на куски семидесятилетнюю графиню Солсбери только за родственные связи с Йорками. А ведь они представляли несравнимо меньшую угрозу для Генриха VII, чем Эдуард V и его брат.

Более того, Генрих VII сам должен был позаботиться, чтобы уничтожить все документы о незаконнорожденности сыновей Эдуарда IV, которые были составлены по приказу Ричарда. Это было сделано, чтобы не поставить под сомнение законнорожденность их сестры Елизаветы, на которой женился Генрих. (Этот брак, как уже говорилось, был важен ему для укрепления связей с частью йоркистов, враждебных Ричарду.) Но тем более необходимым становилось для Генриха исчезновение принцев, если они еще оставались живы. В этой связи обращает внимание, что Тирел по каким-то причинам дважды получал прощение от Генриха — один раз в июне, а второй — в июле 1486 г. Но данный случай, хоть и редкий, все же не является единичным, и королевские прощения могли быть получены за самые различные деяния в те бурные годы. Если убийство принцев было совершено по приказу Генриха, становится понятным и его стремление приписать это преступление Ричарду, и опасение прямо обвинить того в этом злодеянии, поскольку могла выявиться подлинная картина событий. Лишь через 17 лет, в 1502 г., когда уже не было в живых почти никого из приближенных Ричарда III, Генрих решается — и то с ссылкой на возможно мнимое признание Тирела — распространить рассказ об убийстве, который с тех пор стал основой традиционной версии.

Наконец, предположение о виновности Генриха не только как союзника Бэкингема, но и как человека, отдавшего приказание об убийстве, объясняет поведение вдовствующей королевы Елизаветы — не только ее непонятное примирение с Ричардом, но и последующие поступки, когда Генрих занял престол и женился на ее дочери. Первоначально она и ее сын, маркиз Дорсет, заняли почетное положение при дворе Генриха. Но в конце 1486 г., когда Генрих узнал о появлении самозванца, именовавшего себя сыном Эдуарда IV, все изменилось. Королева была лишена владений, заточена в монастырь, где и оставалась до конца своих дней. Дорсет был даже арестован с издевательским разъяснением, что, если он подлинный друг короля, ему не следует обижаться за эту меру предосторожности. Какой смысл был Елизавете Вудвил поддерживать йоркистскую партию, которая выставила самозванца, называвшего себя ее сыном и которой руководил сын сестры Ричарда, граф Линкольн, назначенный им в апреле 1484 г. наследником престола? Еще одним возможным претендентом был сын Кларенса, а к убийству герцога Елизавета приложила руку не менее, чем Ричард III. В случае победы йоркистов ее дочь лишилась бы короны, а только что (в сентябре 1486 г.) родившийся внук — права наследования престола. Поведение ее можно объяснить только ненавистью к Генриху, которого она считала убийцей своих сыновей.

Но сторонники традиционной версии находят и другое объяснение: Елизавета Вудвил к этому времени превратилась в старую сварливую интриганку, не ладившую с матерью Генриха Маргаритой Бофорт. К тому же меры, принятые против Елизаветы Вудвил, не были особенно суровыми. Отнятые у нее владения были, большей частью, переданы ее дочери. Тем не менее эти меры можно рассматривать и как знак того, что Генрих стал считать вдовствующую королеву своим врагом, поскольку она знала, что именно по его приказу были убиты ее сыновья. Загадка, таким образом, допускает несколько решений.

Версии истории правления Ричарда III и, в особенности, убийства принцев, в принципе, являются версиями, могущими быть опровергнутыми. В них много документально подтверждаемых (реальных) элементов, некоторые из которых являются общими для всех версий. Теоретически нельзя исключить возможность нахождения документов, с бесспорностью устанавливающих, кем и по чьему приказу были убиты дети Эдуарда IV. Но нахождение такого источника крайне маловероятно, а если это так, то приведенным двум версиям суждено быть одной — виртуальной, а другой — реальной, но нельзя будет и впредь определить, какая из них соответствует действительности. Поэтому «самому знаменитому детективу английской истории», как иногда называют историю убийства принцев, предстоит оставаться не дописанным до конца.

Через несколько лет после того, как на британских островах произошли трагические события, о которых говорилось выше, папский престол в Риме занял человек, являющийся в глазах потомства, подобно Ричарду III, эталоном злодея на троне. Его имя стало синонимом изощренного коварства, безнравственности, цинизма, на службу которым были поставлены яд и кинжал.