Александр Стрыгин - Расплата

В Ивановке Панька остановился у большого колодца, влил воды в корыто, прибитое к колодезному срубу, и напоил коня.

- Люди! - донеслось до его слуха.

Панька насторожился, схватил повод.

- Помоги-и-те-е! - Охрипший голос просил, умолял.

Панька вскочил на коня. А конь не хотел больше скакать. Панька изо всех сил бил пятками по бокам, направляя мерина на крик, но тот продолжал бежать легкой трусцой.

За поворотом Панька увидел дым над амбаром и совсем близко услышал:

- Люди, помогите!

Соскочил с коня, подбежал к двери. Увидев замок, заметался, ища что-нибудь тяжелое. Стареньким ломом поднятым в траве, Панька сбил замок и распахнул дверь. К его ногам ничком упала обессиленная женщина с растрепанными волосами.

А в амбаре с притоком свежего воздуха взметнулось к самой крыше пламя.

Девчонка, сидевшая у дома, взвизгнула и побежала вдоль села.

Панька оттащил женщину от амбара, посадил ее и вдруг испуганно отпрянул: перед ним была Кланя. Та самая Кланя, которая снилась ему всегда, та самая...

Кланя безудержно кашляла, еще не в силах поднять лицо на своего спасителя. Панька помог ей стать на ноги.

- Паша... это ты? Скорее отсюда... Убьют...

Он подвел ее к коню, подсадил, велел держаться за гриву. Дернув повод, побежал к лощине...

В перелеске, неподалеку от Светлого Озера, Панька остановился и, виновато улыбнувшись, сказал:

- Передохну чуточку.

Кланя слезла с коня, села на траву. Слезы радости потекли по ее лицу.

- Не плачь, Кланя, - тихо попросил Панька, - чего ж теперь. - И по-мужски сдвинул брови к переносице.

Она медленно поднялась, глядя на него немигающими влажными глазами, и горячо поцеловала в губы...

- Милый Пашенька, спаситель ты мой, родненький! Куда ж мне теперь деться?

- Домой отвезу, Кланя...

Из-за леса донесся набат, - видимо, в Ивановке звали людей на пожар.

- Нет, нет, - испуганно проговорила она, - домой не вернусь. Боюсь чего-то, сама не знаю...

- Домой надо, Кланя.

- Нет, нет, Паша, милый, не пойду домой. Увези меня в город, спаси меня! Как мать за тобой ходить буду, голодная согласна жить, не бросай меня одну! Погибну одна!

Панька смотрел на нее широко открытыми глазами и почти не слышал ее слов; его впервые в жизни поцеловала женщина.

5

Панька остановился у сходной избы и позвал Василия.

- Ты где так долго пропадал? - недовольно спросил Василий. Позвонили?

- Позвонили. Приедут, Дядя Вася, отойдем подальше, По секрету надо. - Ведя в поводу коня, Панька пошел от сходной Избы и заговорил сбивчиво, торопливо, непонятно...

- Ты что, пьян, братец? - остановил его Василий и недоуменно взглянул в глаза.

- Крест святой, правда, дядя Вася... Она на Светлоозерском хуторе осталась, у тети Сони Елагиной.

- Откуда ты тетю Соню знаешь? - смутился Василий.

- Мы с тетей Настей вашей прошлый год у нее были. Мельница стояла, мы за мукой туда ходили.

- А почему ты сюда Кланю не привез? Она сама рассказать должна.

- Боится она, дядя Вася, трясется вся. Погибну с голоду, говорит, а не пойду в Кривушу. - И едва слышно добавил: - И я с ней в город ухожу.

- И ты? Зачем?

- Нельзя ее одну отпускать, дядя Вася... Сделает что-нибудь над собой с тоски-то. Хочет, чтобы я с ней всегда был. - И Панька, краснея, опустил голову.

- Любишь? - коротко и тихо спросил Василий.

- Не знаю, дядя Вася, Только нельзя ее бросать одну. А рассказать она и в городе может. Мы прямо в Чеку сразу пойдем. Пока у Парашки остановимся, я с собой провиант возьму.

- Отведи коня домой, простись с матерью.

- Нельзя мне прощаться с мамкой, заревет она. Лучше ты ей опосля скажешь.

- Ну ладно. Зайдешь ко мне. Записку в Губисполком дам, работать вас устроят.

- Спасибо тебе, дядя Вася. - И Панька одним махом взлетел на коня.

Через полчаса Панька с сумкой за плечом стоял у окна дома Ревякиных. Василий вынес записку, проводил до канавы, за которой начинался большак, и крепко поцеловал его.

- Ну иди, Паша, береги Кланю.

И добавил, когда Панька отошел подальше:

- Тете Соне поклон передай.

6

На другой день в избу Аграфены вошли двое чекистов и члены комитета бедноты, Василий подробно повторил Панькин рассказ.

- Господи, господи, - твердила Аграфена, - припомнить дайте, дайте припомнить. - Она смотрела в одну точку и все твердила: - Дайте припомнить... Да, да! - И наконец подняла глаза. - В тот самый день! Знал он! Знал, кобель! Все знал! - закрутила головой, запричитала. Потом встала с лавки. - Идемте! - И шагнула к двери.

По ступенькам Потапова дома поднималась медленно, тяжело переставляя ноги, будто все еще обдумывая что-то. В дверях избы качнулась, но собралась с духом и хрипло, словно кто сдавил ей горло, спросила:

- Ты знал, Потап?

Потап увидел за ее спиной чекистов, крестясь, попятился в передний угол к образам - настолько была страшна в этот миг Аграфена.

- Кобелиную свою любовь мне носил, стервец! На, возьми ее назад! Она вцепилась в его горло огромной своей рукой.

Потап ударился головой об икону. Зазвенело разбитое стекло, замигала качнувшаяся лампадка.

Мужики едва оттащили Аграфену, но острые ее ногти успели глубоко расцарапать горло Потапа. Он сидел на лавке, тяжело дыша и размазывая рукой кровь на горле.

Аграфена вырывалась из рук мужиков, тащивших ее к двери, выкрикивала Потапу проклятья, топая огромной ногой:

- На край света беги, Потап! В землю зарывайся! Убью, задушу все равно, стервец поганый! Не жить нам вдвоем на этом свете! Чего вы меня держите? Убейте его! Или меня убейте!

Когда двое с винтовками подошли к Потапу, она еще злее закричала:

- В канаву его! В канаву!

* * *

"Дорогой товарищ Ленин! - писал Алексей Панов в Москву. - Вы просили писать Вам. Вот я и пишу. Назначили меня начальником продотряда. Комиссар у меня - пожилой, опытный рабочий, он прибавляет, что нужно, к моей молодости. Хочу поделиться своими впечатлениями. В деревне со времени организации комитетов бедноты началась гражданская война. На историческую арену вышел новый класс - деревенская беднота, - так ли я понимаю события? Этот класс помогает нам в сборе хлеба для революции и воюет против кулаков.

Кулаки зверски убивают наших. Из нашего отряда погиб веселый паренек тамбовского завода Петр Курков. Мы схоронили его со всеми почестями. Собралось на похороны несколько сот крестьян. Мой комиссар выступал с речью. Крестьяне молчали.

С крестьянами работать очень трудно, непонятные они какие-то для меня, но я стараюсь понять, как советовали Вы.

Завтра поведу свой отряд в другое село. Клянусь, что и там выполню задание партии честно, Вагон хлеба добудем!

До свидания, товарищ Ленин.

Питерский рабочий - Панов".

Ч А С Т Ь Т Р Е Т Ь Я

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

За Кривушей, на взгорье, - барская усадьба и ветряная мельница. Теперь там нет барина. По пустым комнатам рыскают мыши, и только в одной из пристроек сентябрьскими вечерами горит лампа. Там живет с семьей бывший управляющий австриец Пауль, который согласился работать на мельнице: "Людям мололь муки". Он добросовестно собирал батман и добровольно взялся взвешивать зерно, которое возил в амбары Кривушинский комитет бедноты с артельного тока. А по вечерам Пауль радушно угощал кренделями "собственного изготовления" сторожей комитета бедноты, охраняющих амбары.