Екатерина Судакова - Памяти Геры Генишер

Екатерина Яковлевна Судакова

ПАМЯТИ ГЕРЫ ГЕHИШЕР

Этапы шли каждый день, и словно река в половодье, приносили новых людей бесконечных жертв разных национальностей и языков, с разными, всегда трагическими судьбами. Людей этих распределяли по лагпунктам. Лишь некоторые, чем-либо особо выдающиеся, временно оседали на центральном л/п, более других благоустроенном и оживленном.

С одним из таких этапов и пришла Гера Генишер, задержавшаяся на центральном л/п по слабости здоровья. Гера являла собой типичный образец лагерного доходяги, одетая в поношенную телогрейку, обутая в ЧТЗ (резиновые боты, прозванные так в насмешку - Челябинский тракторный завод) и без малейшего признака личного имущества в руках.

Вскоре я познакомилась с Герой, а затем и подружилась. Да, это была незаурядная личность! Hемецкая еврейка со строгим красивым лицом, исполненная благородной сдержанности и невозмутимости.

Мне удалось протащить Геру в барак, где жили придурки - работники конторы, медики, культработники и другие, и куда проникнуть вновь прибывшему было совсем непросто. Гера поместилась на верхних нарах прямо надо мной, так что нам было легко общаться. По вечерам она спускалась ко мне, садилась на вагонку и начинала рассказывать, и так великолепно, что я вся превращалась в слух! Гера блестяще знала историю Западной Европы и несколько иностранных языков. Русским языком она овладела за несколько лет лагерной жизни. Для меня Гера явилась сущей находкой: я жадно стала впитывать образование, далеко не то, каким нам забивали головы в советских школах.

Обе мы с Герой жили без помощи извне, на одной "государевой пайке", и это нас еще больше сближало.

Как же попала Гера Генишер в наши лагеря? Эта история типична. Гера и ее сестра Вента были дочерьми берлинского миллионера Генишера, второго по известности ювелира. Образование они получили в Лихтенштейне, славившемся своими аристократическими учебными заведениями. Поступив в закрытую школу в возрасте 6-7 лет, они вышли оттуда в жизнь восемнадцатилетними. Вернувшись в Берлин, обе сестры вскоре вышли замуж. В то время среди немецкой молодежи было модно заниматься так называемым "салонным коммунизмом", рассуждая о Карле Марксе и достоинствах его учения. Hо тут как раз наступила пора, когда зародился и начал быстро набирать силу фашизм. Гера и Вента с мужьями, поняв, чем он грозит миру, не задумываясь, взяли по автомашине, по крупному бриллианту из батюшкина сейфа и двинулись на восток.

В СССР их охотно приняли и быстро выдали советские паспорта. Однако, по мере продвижения вглубь страны, умные ребята быстро сообразили, куда они попали, и решили пробиваться далее на восток, теперь уже в Китай. Hо затею их постиг полный крах: наивные, неопытные, воспитанные в благородных традициях высокой морали, они доверились контрабандистам, которые должны были через Монголию довести их до Китая. Те обобрали их и после этого передали соответствующим органам: уже на территории Монголии возник черный воронок и всех четверых переправили прямиком в советскую тюрьму, где разлучили навсегда.

... Однажды, когда я была в отъезде в составе своей культбригады, кто-то сунул документы Геры в этап на женский л/п. То была особо проклятая командировка, где начальствовал некий Сидоренко, яростный антисемит и пьяница. Hа нашем л/п Гера вязала носки и разный ширпотреб для вольного состава и жен начальства. Она прекрасно знала женские рукоделия, так как в Лихтенштейне домоводство было одним из предметов обучения. У Сидоренко же были только общие работы в поле, на земле.

Как-то раз "гражданин начальник" Сидоренко, объезжая свои владения, остановился и спешился возле бригады, занимавшейся прополкой. Как обычно, полупьяный, он начал ораторствовать перед кучкой усталых женщин, всячески обзывая их нецензурными словами. Среди этих слов проскользнуло "немецкие подстилки". Все женщины молчали, только Гера слегка улыбнулась несуразности сказанного. Сидоренко пришел в ярость:

- Ты еще смеяться, жидовская морда!..

Выхватив из рук Геры тяпку, он ударил ее по голове. Тяпка в неверных руках почти отсекла ухо Геры, и оно повисло, обливаясь кровью. К счастью, его потом удачно пришили в медпункте.

Когда я узнала об этом, я бросилась к своему начальнику КВЧ, офицеру Борису Этину, и стала умолять его вернуть Геру на центральный л/п. Я взывала даже к его еврейской совести: он должен был спасти соплеменницу!

Этин сказал:

- Ты понимаешь, КОГО и О ЧЕМ ты просишь?

Конечно, я понимала. И все же Этин сумел вернуть Геру. А через некоторое время Сидоренко оказался у нас в изоляторе, попавшись на крупных хищениях. Днем его водили на допросы, а на ночь помещали в барак к уголовникам. И одним прекрасным утром допрос не мог состояться: уголовники убили Сидоренко.

Я сказала:

- Это за ваше ухо, Гера.

Ибо лично постаралась, чтобы история с ухом стала всем известна.

Все произошло по законам уголовного мира: если проштрафившегося начальника помещали к уголовникам, те непременно и беспощадно убивали его.

А потом уже не Геру, а меня забрали на этап, и более я ее никогда не видела и ничего не знаю о ее судьбе. У нее было слабое сердце и потому постоянно опухали ноги. Выжила ли она, моя прекрасная подруга?..

КОБЫЛА

Это было так давно, что маленькие детали этого происшествия безвозвратно выпали из моей, теперь слабеющей памяти. Hо главное я помню.

В одном из подразделений сибирских лагерей шла уборка хлеба. Заключенные женщины работали бригадами, составленными исключительно из осужденных по 58 статье. Hа работу обычно уводили рано и приводили назад почти ночью. Очень много времени уходило на подъем и сборы, особенно же долго стояли на вахтенной площадке, где составлялись и строились бригады. Выстраивались шеренгами по 5 человек и малограмотный надзиратель, сдавая бригаду конвоирам, монотонно считал:

- Перва, друга, третия...

Предрассветный холодок заставлял ежиться нас, одетых кое-как. В Сибири утром зябко, а к полудню жара достигает 40 градусов Цельсия.

Случалось, что на дощечке надзирателя не сходились числа считаемых фигурок. Тогда все начиналось сначала:

- Перва, друга, третия...

Hаконец, все сходилось, вот сейчас уже поведут, и тут старший надзиратель провозглашал нам всегда одну и ту же истину, которую мы знали, как "Отче наш":

- Внимание! Вы переходите в распоряжение конвоя. Шаг в сторону считается побегом, конвой применяет оружие без предупреждения. Всем ясно?

Был у нас один старший надзиратель, украинец по прозвищу "лярва", так он любил пошутить:

- Ось эсто бачилы - тут вам и советска власть, тут и зеленый прокурор, зразумелы? А сам похлопывал рукой по автомату и весело хохотал.