Владимир Малов - Тайны средневековых рыцарей

Рыцари представляли собой одну-единственную реальную силу, которая в ту далекую пору была необходима всем. Королям — чтобы использовать ее в борьбе против соседей-королей, непокорных вассалов, крестьян и церкви. Герцогам и графам — более мелким, чем короли, феодалам, — чтобы опираться на рыцарство в борьбе с королями, феодалами-соседями и непокорными крестьянами. Крестьянам рыцари своего феода нужны были для защиты от рыцарей, дававших вассальную клятву соседним владыкам. Такое разобщение — все против всех — и стало главной причиной возникновения рыцарства в IX–Xвеках.

Для всей Западной Европы это время было особенно суровым. Ни одна из стран не представляла собой единого сильного государства. Франция, Германия, Италия были разбиты на тысячи, а то и на десятки тысяч мелких и крупных поместных владений, хозяева которых — герцоги, графы, бароны — становились почти абсолютными владыками в пределах своих вотчин. Они творили суд и расправу над крепостными крестьянами и над свободным населением своих земель, облагали его податями и налогами, собирали войско, объявляли по своему желанию войну и заключали мир.

Королевская власть была в ту пору униженной и слабой, нередко король оказывался беднее многих своих подданных. Владетельные сеньоры и вовсе пренебрегали королями, и нередко престолы служили игрушкой в их руках: они с легкостью свергали королей, сажая на их место своих ставленников, которым также не желали повиноваться.

Единственным, что связывало феодалов — и крупных, и мелких, — оставались земельные отношения. У каждого был свой феод — собственные владения. Однако, чтобы сохранить границы феода в неприкосновенности, уберечь от посягательств соседей, нужно было иметь собственное надежное войско. Для этого богатый поместный владелец раздавал часть своих земель вместе с крепостными крестьянами и свободными людьми в пользование другим, более мелким, с условием верной военной службы.

По первому зову своего властелина — сеньора они обязывались являться к нему хорошо вооруженным, на коне, в сопровождении оруженосцев и обусловленного числа воинов из своих новых подданных.

В свою очередь, эти феодалы, рангом помельче, могли предоставлять некоторую часть полученных владений в пользование еще более бедным, и так далее. На каждой из ступеней этой феодально-иерархической лестницы каждый становился вассалом своего сеньора, стоящего на следующем, более высоком уровне. Каждый приносил свою клятву беззаветной верности. Такую же клятву давал и сеньор своим вассалам. Обязательства верности были взаимными, при нарушении их с одной стороны другая имела право мстить «вооруженной рукой».

Земля, отданная в пользование на таких условиях, называлась феодом, или леном. Вассалы, получившие лен, были обязаны помогать сеньору не только военной службой, но и «советом и помощью». В обусловленные сроки все вассалы являлись ко двору своего сеньора и вместе с ним вершили суд. Обычно у сеньора накапливалось немало судебных разбирательств: одни из его вассалов в чем-то провинились, другие поссорились между собой. Признавали же они только суд равных, а равными между собой считались все ленники, независимо от богатства и количества подвластных земель.

Однако на этом и заканчивалась зависимость ленника от сеньора, во всем остальном он был совершенно свободен. На полученной земле ленник выстраивал себе крепкий замок и отсюда властвовал над окрестными деревнями и дорогами. Население, не защищенное от набегов соседей-феодалов или разбойников, признавало ленника своим владыкой и искало в нем опору. В случае опасности все находили защиту в замке. Взамен феодал при необходимости набирал из окрестных жителей вооруженный отряд и спешил на зов своего сеньора. Вот из таких владельцев земельных наделов разных рангов и составлялось рыцарство. Рыцарями считали себя и самый бедный из ленников, и граф, герцог, и сам король.

Зловещими, мрачными, жестокими были для Европы IX–X века. Непрерывные набеги, грабежи, разбои. Один французский архиепископ писал в IX веке: «Повсюду совершается насилие, всякий заботится лишь об удовлетворении своего честолюбия, сильные угнетают бедных, и люди стали похожи на рыб, которые глотают одна другую». Хоть какую-то надежду на безопасность и защиту обеспечивала человеку лишь эта система зависимых феодальных отношений. Даже сама христианская Церковь была еще слабой и беззащитной во времена зарождения рыцарства, хотя и пыталась по мере сил смягчить нравы, внести в мирскую жизнь хоть немного порядка.

Однако именно Церковь и христианское учение сформировали в конце концов рыцарские идеалы, и в первую очередь — особую нравственность. Правда, на это потребовалось немало времени.

Попытки обуздать дикие нравы жестоких времен христианская Церковь начала с защиты самых обездоленных, самых слабых, естественно считавшихся находившимися под ее покровительством. Церковные соборы запрещали нападать на беззащитных крестьян-тружеников, забирать скот, грабить купцов. Приходилось Церкви заботиться и о своих собственных служителях. Увы, они тоже гибли в распрях, как и все остальные люди, а церковные богатства, собранные в монастырях и храмах, привлекали многие алчные взоры. Недаром одно из церковных постановлений, называемое «Божьим миром», гласило: «Отныне никто не должен врываться в церковь, оскорблять монахов, хватать крестьян, грабить купцов, забирать скот». Тот, кто его нарушал, подлежал отлучению от Церкви.

Позже, окрепнув, Церковь стремилась если не прекратить феодальные усобицы, то хотя бы их ограничить. Для этого она призывала герцогов, графов, баронов воздерживаться от бесконечных распрей хотя бы во время поста и больших праздников, а также в определенные дни недели — субботу и воскресенье, чтобы проводить их благочестиво. Сроки, когда складывалось оружие, назывались «Божьим перемирием*. Но полностью избежать войн было невозможно, и у христианской Церкви постепенно вырабатывался определенный взгляд на войну как на неизбежное зло. Именно такая точка зрения стала основой для рыцарской нравственности и рыцарских традиций. Попробуем поближе познакомиться с некоторыми теологическими воззрениями.

Христианские заповеди, как известно, полностью отвергали убийство людей, без которого не обходятся войны. Когда христианская Церковь только начинала формироваться, многие из ее отцов разделяли заповеди полностью. «Неужели можно жить мечом, — говорил один из них, Тертуллиан, философ и писатель, — когда Господь возвестил, что от меча погибнет каждый, кто возьмется за меч?» Ему вторил Блаженный Августин: «Кто может думать о войне и переносить ее без глубокой скорби, тот воистину потерял всякое человеческое чувство».