Манаф Сулейманов - Дни минувшие (Исторические очерки)

"Мясо твоё, кости мои".

БАКИНСКАЯ МУСУЛЬМАНСКАЯ ЖЕНСКАЯ ШКОЛА. Александровская женская школа, о которой я немного рассказывал выше, была школой нового типа, в корне отличавшейся от старой моллахана. Я разговаривал с выпускницами этой школы, и все они вспоминали "Александровну" с тёплым чувством, добрыми словами, иные со слезами на глазах. Одна из них. Набат-ханум Нариманова, подробно рассказала мне о годах, проведённых в пансионе школы, о правилах внутреннего распорядка, о системе обучения и воспитания, которая была там принята. Она говорила об этой школе, как о самом сладостном воспоминании юных лет, не померкшем за десятилетия прожитой жизни. Вот её приблизительный рассказ: "Наша Бакинская женская школа была первой и единственной школой подобного рода для девочек-мусульманок во всей Российской империи. Да что там в России, на Ближнем и Среднем Востоке, во всём мусульманском мире не было второй такой школы. Подлинно европейского типа. Окончившие эту школу девушки составили основные кадры первых женщин-педагогов Азербайджана. Конечно, многие продолжили после окончания "Александровки" своё образование - стали врачами, экономистами, библиотекарями, научными работниками. Я знаю художниц, доцентов, даже профессоров, которые некогда были выпускницами Александровской женской школы.

В первые годы мы одевались, как девушки-дагестанки, потом этот наряд сменила форменная одежда русских, гимназисток. Были у нас зимняя и летняя форма, а также платья для торжественных церемоний и праздников... Особое внимание уделялось опрятности одежды и чистоте обуви. В школе действовала специальная портняжная. Две женщины-портнихи обшивали учениц школы.

Школа справедливо слыла образцовой, причём, во всех отношениях: в смысле одежды, поведения, этикета, системы обучения и воспитания... С этой школой связаны наши самые дорогие, незабвенные воспоминания.

С особой теплотой вспоминаю я учителей: их заботливость, внимание, доброжелательную требовательность и терпение. Они могли по нескольку раз объяснять нам одно и то же, часами заниматься с отстающей ученицей и никогда не выходили из себя, не раздражались, не повышали голоса. Правда, и девочки старались - налегали на учёбу, чтобы не расстраивать любимых педагогов.

Много учениц приехало из Шуши и Тифлиса. Некоторые дочери состоятельных бакинцев по вечерам уезжали на фаэтонах домой. Весь день проводили с нами в школе, обедали здесь, а к ужину отправлялись к родным.

Здание школы издалека привлекало внимание. А как хорошо и уютно было внутри! Большие светлые комнаты с высокими потолками и окнами сохраняли прохладу даже в самый знойный день. По всему было видно, что архитектор работал над проектом с вдохновением. Он предусмотрел буквально каждую мелочь.

Классные комнаты, лаборатории, библиотека, читальный зал, приёмная находились на первом этаже. Наверху размещались столовая, кухня, спальные комнаты, учительская (все педагоги здесь были женщины), большой и малый залы для проведения вечеров, концертов, кабинет директрисы, комната врача, помещение для свершения намаза (мы называли эту комнату мечетью). Баня, небольшая больничка, прачечная, прочие хозяйственные службы находились во дворе. У нас был красивый сад.

Особое внимание в школе уделяли здоровью и чистоте. Школьный врач часто вела с девочками беседы о личной гигиене, проверяла наши спальни. Фельдшерица следила за чистотой ногтей, ушей, волос пансионерок. Раз в неделю мы мылись в бане. Два раза в неделю проверяли зубы. К девочкам, которые учились в младших классах, приставили двух женщин. Они расчёсывали им волосы, помогали мыться в бане. Кормили нас превосходно - 4 раза в день, и еда была самая разнообразная. Супы, плов, долма, ковурма, словом, всевозможные восточные блюда. Кроме того, компоты, сладости, фрукты на десерт. Осенью и зимой многим давали рыбий жир.

Жили мы довольно обособленно. У входа стоял привратник, который никого не впускал, будь то даже родители пансионерок. Для свиданий с близкими отвели особую комнату.

По праздникам нас водили в кино или театр Тагиева. Ходили мы по улицам без чадры. Правда, кое-кто из девочек, опасаясь гнева родственников, оставался в школе. Девочки старших классов ходили на концерты, вечеринки в русскую женскую гимназию, те, в свою очередь, давали ответные визиты. Когда в театре показывали постановки классических произведений-"Евгения Онегина", "Отелло", "Демона", "Разбойников" - старшеклассниц возили на фаэтонах в театр, а затем задавали им сочинения по этим произведениям.

В 1915 - 1916-м годах учениц старших классов водили на концерты и вечера даже в мужскую гимназию и реальное училище.

В школе действовали драматический, литературный, танцевальный кружки, женский хор. Помнится, по пятницам драматический кружок давал представление для родителей или устраивал концерты. Однажды мы поставили "Аршин мал алан" и пригласили на вечер самого автора. Роль Аскера исполняла Ругия Абдуллаева, роль Гюльчохры - Рейхан Ахундова (она впоследствии стала живописцем), роль тётушки Аскера - Досту Джафарова. Узеир-бек остался весьма доволен нашим кружком. И спектакль ему понравился.

На концерте декламировали стихи Сабира, читали отрывки из произведений Пушкина, Лермонтова, стихи Абдуллы Шаига, Аббаса Сиххата и других...

Не следует думать, что мы росли белоручками. В старших классах нас учили домоводству, рукоделию, шитью. Группа девушек, окончив школу, подарила Тагиеву большое панно, которое выткала своими руками. Гаджи Зейналабдин, как правило, приглашал выпускниц к себе во дворец, устраивал в их честь обед, а затем дарил каждой коробки шоколада, шёлковую шаль, сувенирные изделия Толстого, Пушкина, Лермонтова, Карамзина, произведения великих азербайджанских писателей, азербайджанский вариант Корана.

Частой гостьей "Александровки" была супруга Тагиева - Сона-ханум. Она привозила девочкам подарки, письменные принадлежности, угощала фруктами и сладостями. Гаджи нередко присутствовал на наших занятиях, слушал, как мы отвечаем педагогам. И радовался успехам учениц как родной отец. Он часто говорил нам:

"Дети мои, доченьки, учитесь как следует, с усердием. Счастье-в учении. Помните, знание- самое большое богатство".

Однажды нас посетил редактор журнала "Молла Насреддин", гремевшего тогда по всему Востоку, - Джалил Мамедкулизаде. Долго он беседовал с нами. Мы прочли ему несколько стихотворений Са-бира, а также стихотворение Абдуллы Шаига, написанное на смерть великого сатирика. Он остался очень доволен.

Из нашей семьи и из семьи Наримановых я, Лея, Гумру, Марьям, Ильтифат, Симузар учились бесплатно. Жили в пансионе. Чистота в классных и спальных комнатах была необыкновенная, как в аптеке. Белоснежные одеяла и подушки, пуховые матрасы. Постельное бельё меняли раз в неделю. Такая же чистота царствовала в столовой. Здесь по очереди дежурили ученицы старших классов. Кормили нас сытно и вкусно. В связи с этим мне вспоминается одна история, свидетельствующая о заботливом отношении Гаджи Зейналабдина к пансионеркам. Вызвал как-то к себе Тагиев лавочника, который поставлял на кухню Александровской школы мясо, и крепко отругал его за то, что тот послал на днях в школу тушу овцы. "Ты разве не знаешь, что мясо самки непригодно для девичьих желудков! Они же заболеть могут. Попробуй только схитрить ещё раз, будешь иметь дело со мной!"