Манаф Сулейманов - Дни минувшие (Исторические очерки)

Маилов усмехнулся и говорит: "Гаджи, давай поспорим. Если здание не будет готово за год, я завершу строительство и отдам оперу тебе. Но если я уложусь в срок, то ты возместишь мне затраченные на строительство средства. А здание останется мне".

Тагиев согласился. Маилов построил здание за восемь месяцев.

В связи с окончанием строительства оперы газета "Бакинец" поместила в 1911 году восторженную статью: "Мы склоняем головы перед энергией, талантом и неистощимым трудолюбием архитектора Баева. Действительно, не каждому мастеру удалось бы за семь-восемь месяцев возвысить на голом, пустынном месте столь роскошное, величественное здание.

Этот оперный театр для Баку - бесценный подарок. Ведь для такого большого города с разнообразным населением одного тагиевского театра было, конечно, недостаточно.

Потолок здания покрыт несколькими слоями бархата, поверх которого уложен войлок. Такая изоляция создаёт в зале и на сцене отличную акустику".

Маилов даёт телеграмму певице, приглашая её на открытие оперы. Она приезжает в Баку и принимает участие в торжествах. Открытие бакинского оперного театра стало знаменательным событием в общественной и культурной жизни города. После исполнения первой арии певицу осыпали золотым дождём. Сцена была завалена цветами. Маилов и здесь отличился. Он преподнёс своей пассии венок, составленный из ассигнаций разного достоинства - пятисотенных, сотенных, пятидесятирублёвых и четвертных билетов. Об этом по городу ещё долго ходили пересуды.

Место, где построили оперу, было в крайне запущенном состоянии. На фоне ветхих лачуг, старых одноэтажных домов здание театра выглядело особенно величественным. Улицу вокруг оперы не успели замостить, и после дождя грязь здесь поднималась до колен. Это создавало большие неудобства для театралов. Многие, чтобы не запачкаться, нанимали за деньги амбалов. Утопая в непролазной грязи, те несли на закорках до фаэтонов и карет разнаряженных мужчин и женщин. А наутро рассказывали друзьям, какие аппетитные красотки побывали у них ночью в объятиях.

Интересна также история сооружения здания "Исмаилийе" предназначенного для мусульманского благотворительного общества. Сын миллионера Мусы Нагиева - Ага Исмаил - заболел чахоткой. Обследовав Ага Исмаила, врач сообщил Мусе Нагиеву, что состояние его сына весьма тяжёлое и если не предпринять срочных мер, парень может погибнуть. "Хочешь, я сам повезу Ага Исмаила в Швейцарию. Через год я вылечу его и привезу домой. На это потребуется около пятидесяти тысяч". Муса Нагиев сказал, что может предоставить только десять тысяч. На этом их разговор закончился. Между тем состояние Ага Исмаила всё более ухудшалось. В конце концов Ага Муса согласился выделить на лечение любимого сына пятьдесят тысяч рублей. Врач вторично обследовал больного и сказал, что уже поздно. Теперь его не спасут даже миллионы.

По просьбе Гаджи Зейналабдина Тагиева доктор Мамед Рза Векилов повёз больного парня в Швейцарию. После продолжительного лечения ему стало немного лучше. Они вернулись в Баку. Спустя некоторое время Ага Исмаил скончался.

Каждый год, в канун праздника Новруз-байрам, Тагиев накрывал в одном из залов своей женской школы праздничные столы. Три дня двери роскошного зала "в арабском стиле" были гостеприимно распахнуты для каждого желающего.

Как-то после смерти Ага Исмаила собрались в этом зале несколько известных ахун-дов, кази и уважаемых людей города, в том числе Мир Магомед Керим, и Ахунд Мир Абутураб. Посоветовались они с Гаджи и решили заставить Ага Мусу взять на себя строительство здания для благотворительного общества. Гаджи говорит кази Мир Магомед Кериму: "Как только Муса согласится, ты примешься читать молитву, а мы все поздравим Ага Мусу, чтобы он не успел опомниться." Ага Муса появляется. Улучив момент, Гаджи Зейналабдин спрашивает:

"Ага Муса, да будет земля пухом Ага Исмаилу. Хочешь увековечить имя своего сына!" "Конечно хочу", - отвечает Муса. Гаджи Зейналабдин говорит: "У мусульманского благотворительного общества нет своего здания, а , превосходное место, чуть ниже здания женской школы, которую я построил, пустует. Построй здесь дом, Назовем его "Исмаилийе". Тогда имя твоего несчастного сына не исчезнет из нашей памяти. Хочешь, Ага Муса!" Муса Нагиев воодушевился:"Что ж, это предложение. Согласен".

"Ну вот и ладно. Бог в помощь. Поздравляем тебя", - Гаджи подмигнул кази Магомеду, мол, начинай, самое время читать молитву. Мир Магомед Керим, воздев руки к небу, принялся читать благодарственную молитву. Все окружили Ага Мусу, поздравляя его с благородным деянием.

На следующий день Ага Муса, опомнившись, приехал к Тагиеву и принялся ныть: "Ай Гаджи, что ты со мной сделал... Ты хочешь меня разорить, пустить по миру! Хочешь.чтобы я вконец обанкротился!"

Гаджи удивлённо спрашивает: "Да что случилось, говори яснее".

"Отец мой, что ещё может случиться! То здание, что вы мне вчера навязали, обойдётся в громадную сумму. Откуда у меня столько денег!"

Гаджи говорит : "Ага Муса, я плачу два миллиона за твое состояние".

Ага Муса вскипел: "Отец мой, да ты совсем спятил. Мое шестидесятимиллионное состояние ты оцениваешь в два миллиона!"

Гаджи усмехнулся: "Но ты же только что говорил, что у тебя нет и сотни тысяч на строительство здания в память о сыне".

На следующий день Гаджи Зейналабдин Тагиев поместил в газете "Каспий" объявление о том, что "если Муса Нагиев обанкротится, я беру обязательство построить здание "Исмаилийе" на свои средства". А проектировщикам посоветовал указать в смете меньшую сумму, чем понадобится не самом деле. Чтобы Ага Мусу не хватил удар.

Для строительства здания отвели соответствующий участок на площади "Габан диби". Эта площадь была одним из самых оживлённейших мест города. Из Шемахи, Агдаша, Геокчая, Шеки, Кубы, других уездов и окрестных сёл сюда привозили для продажи продовольствие, фрукты, ковры, паласы, пригоняли скот и отары овец. Площадь "Габан диби" в те времена представляла собой живописнейший восточный базар. Чего здесь только не было: караван верблюдов, улёгшись у крепостных стен, отдыхает после долгого перехода, чуть поодаль фыркают кони, пережёвывая овёс и траву. В другом месте сгрудились быки чёрные, рыжие, пятнистые с огромными рогами... Издалека доносится звон колокольцев, извещая о приближении к "Габан диби" очередного верблюжьего каравана. В одном караване было порой по сто-сто пятьдесят верблюдов. Или, глядишь, вереница, повозок, запряженных буйволами, неторопливо въезжает на площадь. Скрип колёс разносится по округе. Пыль поднимается столбом. Ночами же "Габан диби" являла собой удивительное зрелище. Задав корм верблюдам, быкам, лошадям, приехавшие на базар крестьяне разжигали костры и, собравшись вокруг огня, вели долгий неторопливый разговор. Здесь можно было услышать многообразие диалектов и наречий всего Азербайджана. А уж в праздник Курбан-байрам здесь яблоку упасть некуда: кто расхваливает свой товар, кто зазывает прохожих, дервиши читают желающим молитвы. Многолюдно и празднично бывало на площади и в канун Новруз-байрама.