Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 8. Мир за нашим окном

Жуков:Трудно сказать. Налеты бомбардировщиков на Перхушково были. Одна бомба попала в мой дом. Угол его был разрушен. Но я в этот день выезжал на линию фронта и разрушение увидел, когда вернулся.

Вопрос: Не было ли опасным держать управление решающим сражением так близко от фронта?

Жуков:Риск был. Ставка мне говорила об этом. Да и сам я разве не понимал? Но я хорошо понимал и другое: оттяни штаб фронта — вслед за ним оттянутся штабы армейские, дивизионные. А этого допустить было нельзя. Обстановка была такой, что командование должно было чувствовать каждый нерв ожесточеннейшего сражения, мгновенно реагировать на малейшие изменения обстановки.

Вопрос: Переломный момент сражения…

Жуков:Фашисты подошли к Москве угрожающе близко. Отдельные части захватчиков с северо-запада сумели даже преодолеть канал и ворвались в Яхрому. Сегодня это уже черта Москвы. Сдержать натиск было невероятно трудно. Надо было умело и быстро осуществлять перегруппировки и держаться, держаться. Мы держались. Если на первом этапе операции «Тайфун» (так гитлеровцы называли наступление на Москву) ударные силы фашистов проходили с боями в среднем пятнадцать километров в сутки, то в конце ноября, когда они предприняли решающий штурм, за сутки им удавалось пройти не более двух-трех километров.

Потери их были очень большими. Нам эти дни тоже стоили много крови. Но мы измотали фашистов и обескровили. К тому же, несмотря на огромные трудности с перевозками (шла эвакуация промышленности), на защиту Москвы были подтянуты свежие силы резерва: дивизии уральские, сибирские, дальневосточные. Это была грозная сила.

Вопрос: Опасность на Востоке в то время тоже была реальной?

Жуков:Да. В переброске восточных дивизий риск, безусловно, был. Но Ставка все тщательно взвесила и не ошиблась. Твердость на рубежах Москвы отрезвила японцев, внимательно следивших за ходом войны. Таким образом сибирские дивизии оказались в нужном месте и вовремя.

Вопрос: Георгий Константинович, вернемся к дню 2 декабря…

Жуков(улыбается): Мой день рождения…

Признаюсь, я тогда забыл об этом. О себе в то время никто не думал. По-человечески последние дни ноября и первые дни в декабре были для меня очень тяжелыми. Больше недели не спал совершенно. Но сорок пять лет — не семьдесят пять! Утром растирался до пояса снегом, пил кофе — и опять за работу. Это были дни, когда решалось все. Мы выстояли и почувствовали: враг вот-вот выдохнется. 30 ноября Ставка утвердила наш план перехода от обороны в контрнаступление. 5–6 декабря наступление развернулось. Все мы тогда с облегчением вздохнули: Москву отстояли!

8 декабря, я помню, впервые за много дней прилег отдохнуть и проспал едва ли не двое суток. Вот после этого мне вдруг говорят: — Вас надо поздравить…

— С чем?

— День рождения у вас…

— Да, действительно… Но опоздали мы с вами почти на неделю…

Пришли поздравить друзья. Были трогательные подарки. Но самым большим подарком были для меня вести с фронта: фашисты бегут, угроза Москве миновала. Впереди было еще много тяжелых дней и бессонных ночей, много жертв. Но у всех нас после Москвы появилась уверенность: придет время — как полагается, будем отмечать и дни рождения, и все наши праздники.

Вопрос: Недавно в переводе на русский язык вышел последний том дневников начальника генерального штаба немецких сухопутных войск Ф. Гальдера…

Жуков:Я с дневниками знаком. Теперь же и широкий читатель может проследить за ходом войны, причем увидеть ее глазами наших врагов. Там много любопытных признаний и откровений. Записи Гальдер вел ежедневно. Хорошо видно, как готовилось наступление на Москву. И как забуксовала, остановилась и тронулась вспять машина фашистской армии. Под Москвой гитлеровцы потеряли огромное число живой силы и техники.

Записи Гальдера показывают, как расправился Гитлер за поражение под Москвой и с генералами. Были отстранены от должностей главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал Браухич, командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок, командующий 2-й танковой армией Гудериан и десятки других генералов…

Победа под Москвой — одна из главных наших побед в Отечественной войне.

Георгий Константинович Жукову себя дома. Снимок сделан во время встречи с делегацией Монгольского ревсомола.

Фото автора. 2 декабря 1971 г.

(Окно в природу)

Тема этого разговора вытекает из предыдущей нашей беседы о двух волках, неожиданно обнаруженных в Москве. Публикация вызвала много откликов, разговоров, вопросов. И дело не только в необычности случая. Информация о волках задела «общественный нерв», пробудила любопытство, затронула чувства, связанные с отношением человека к природе, ко всему живому.

Во-первых, любопытство. Многие просят подробно рассказать о волке вообще. Что за зверь? Каково его место в природе? Отношение к нему человека? Его судьба в будущем? Обстоятельный рассказ о волках был у нас напечатан («Комсомольская правда», 7 января 1969 года).

Сейчас есть возможность лишь коротко, в виде справки повторить главные мысли статьи.

Волк необычайно интересный, выносливый, хорошо приспосабливающийся к обстановке хищник. Он хорошо чувствует себя в дикой, нетронутой человеком природе (у нас сегодня это только некоторые районы Севера и Востока), и в местах, населенных людьми. Волк всегда был врагом человека. Причина этому: алчность.

В отличие от многих других зверей волк убивает не только ради еды. Ворвавшись на скотный двор или в стадо, волк может зарезать два десятка овец, не воспользовавшись ни одной.

Ясное дело, ни одному крестьянину нравиться это не может. Испокон веков во всех странах между волком и человеком шла война, в которой звери теряли шкуры, но так приспособились, что живут рядом с людьми, понемногу или очень заметно их обворовывая. Приспособляемость зверя в стремлении выжить возле людей поразительна. Характерный пример.

Любой зверь защищает своих детей. Волк же, заметив у логова человека, непременно скрывается. Он понимает: рациональнее уберечься и «начать все сначала».

В странах Европы волк истреблен совершенно. Но убивали последних волков люди все-таки с грустью. Было очевидным: природа без этого зверя становится «пресной», из «сюжетов» ее причудливой жизни изымался «яркий, драматический герой». Однако сделать что-либо для сохранения волка трудно. Очередной набег хищника на чье-либо стадо был ему приговором.