Митрофан Довнар-Запольский - Очерк истории Кривичской и Дреговичской земель до конца XII столетия

Олег, этот первый исторический князь Руси (как уже отмечено выше, Олег — мифический персонаж. — Ред.) но еще окруженный в сказаниях о нем мифическим ореолом, соединил под своею властью племена, составлявшие древнюю Русь. Подчинение это состояло прежде всего в наложении киевскими князьями дани на под-чиненных:

«Олег нача городы ставить, и устави дани Славеном, и Кривичем и Мерям».

Смоленск подчинился Олегу без борьбы: Олег, собравши войско, в котором были и кривичи (вероятно, изборские или даже полочане), «и приде к Смоленску и с Кривичи и прия город Смольнеск, и посади в нем муж свой». Дело обошлось без борьбы, ибо о сопротивлениях летопись почти всегда отмечает. О подчинении Полоцка и дреговичей летопись ничего не говорит, но, несомненно, обе области были соединены тогда же с Киевом; так, Полоцк упоминается в числе городов, на которые князь брал «уклады» с греков. Кроме уставления дани, Олег сажал в подчиняемые города мужей своих. Но в то же время в покоряемых городах были и свои местные князья «под Олгом суще». Поэтому роль этих «мужей» сводилась, вероятно, к собиранию вир и даней в пользу князя. Кроме того, зависимость от киевского князя обусловливается тем, что покоренные племена участвовали в походах князей. Так, кривичи принимали участие в походе Олега на греков в 907 году и в походе Игоря в 944 году [30] Походы Олега, а также Игоря (или киевлян, вне зависимости от имени князя) на Константинополь в 907 и 944 годах является полным вымыслом. В византийских документах нет ни малейшего упоминания о нападениях в указанные времена. Первое реальное нападение славян, переплывших Черное море, произошло в 960 г. — Ред. . Полоцк и Смоленск при Олеге получали «уклады», т.е. часть добычи, что указывает на то, что они были только присоединены к Киеву, а не порабощены.

В таком политическом положении находились наши племена и и последующие княжения в Киеве Игоря, Ольги и Святослава. Известий о них нет в летописях, но порядок, установленный Олегом, очевидно, не был нарушен, за исключением, быть может, того, что Полоцк успел получить большую самостоятельность. Правда, есть предания в позднейших летописях о пребывании Ольги в Полоцкой земле и даже о заложении ею Витебска, но эти рассказы не могут иметь значения и сложились в позднейшее время [31] Один из витебских писателей XVIII века сочинил выдумку, будто бы княгиня Ольга (в действительности имя вдовы Игоря неизвестно) в 974 г. приказала построить деревянную крепость на холме у реки Витьба. С него якобы и начался Витебск. Однако археологи установили, что люди постоянно жили здесь с каменного века! В раннем железном веке на холме в 100–150 метрах от устья Витьбы существовало городище днепро-двинской культуры. Позже его сменило городище банцеровской культуры. Пришлые князья или княгини здесь абсолютно ни при чем! — Ред. .

Во время княжения Владимира Святославича в Полоцк является Рогволод, княживший там самостоятельно. Летопись замечает: «бе бо Рогволод перешел из заморья, имяше волость свою Полостьск». Понимать это место в буквальном смысле едва ли следует. Рогволод, вероятно, был потомок тех местных князей, о которых летопись говорит «под Олгом сущее». Вполне славянское имя Рогволода и дочери его Рогнеды также не подтверждает его варяжского происхождения [32] Встречающиеся в договорах с греками имена норманнов не подвергаются переделкам, которые сближали бы их с русскими словами; поэтому производить Рогволода из скандинавского Ронгвальда нет основания. Имя Рогволода осталось за многими из последующих полоцких князей, следовательно, оно не было случайной переделкой. — Авт. .

Предание же о приходе его из-за моря следует опять-таки отнести на счет преданий о сношениях Полоцка с норманнами: известие о Рогволоде попало в летопись как отдаленное глухое сказание [33] Доктор филологических наук А.Ф. Рогалев считает, что Рогволод и Рогнеда прибыли в Полоцк из славянского Поморья, из района Арконы на южном берегу Балтики. Такое предположение снимает противоречие- действительно, князь из заморского края, но он не норманн из Швеции, а славянин. — Ред. .

В рассказе летописи о походе Владимира на Полоцк, о сватовстве двух князей к Рогнеде несомненно слышится предание, может быть, дружинная песня, сложенная про добывание Владимиром красавицы-невесты, о препятствиях к этому браку и о победе, одержанной над гордой красавицей. Все это так похоже на песенный эпический мотив, который встречается и в наших былинах, и в северных сагах, и в ломбардском цикле сказаний. Песня об этом сватовстве Владимира могла сложиться из преданий в эпоху жестокой борьбы Мономаха (великий князь Киевский в 1113–1125 гг. — Ред.) и его сына Мстислава (великий князь в 1125–1132 гг. — Ред.) с полоцкими князьями, когда дружинники старались всячески выяснить себе причины, отчего «Рогволожи внуци взимают меч» на племя Ярославово, когда князья старались установить по возможности законность необычной расправы с полоцкими князьями [34] Исследователи нашей былинной поэзии сделали некоторые указания о связи сватовства Владимира к Апраксин — в былинах — с эпизодом о Рогнеде в летописи (О. Миллер «Илья Муромец и Богатырство Киевское»; Халанский «Великорусские былины»; П. Новинский «Русские народные картинки»; Кирпичников «Поэмы Ломбардского цикла» и др. Но ни одним исследователем вопрос прямо поставлен не был. — Авт. В первом варианте «Начальной летописи» (написанном самим Нестором не позже 1115 г.) нет упоминаний о заступничестве ее малолетнего сына (Изяслава) и прочих «деталей» такого рода. Они появились через 260 с лишним лет в так называемом Лавренть-свском списке «Начальной летописи», сочиненном в 1377 г. коллективом во главе с монахом Лаврентием. Монахи взяли за основу список (вариант) 1305 г., тоже изрядно «доработанный». Проще говоря, вся эта душераздирающая история — суть выдумка ряда переписчиков, «дополнивших» выдумки Нестора своими собственными. — Ред. . Все это заставляет с большою осторожностью относиться к сказанию нашей летописи. Но, тем не менее, пока вопрос остается невыясненным, и выясниться он может только тогда, когда исследователи народного эпоса дадут более твердые основания того, насколько известное историческое событие воздействовало на песенную поэзию и наоборот, какое из свидетельств нашей летописи можно принять за предание, перешедшее в летопись из эпоса.

По летописным известиям дело о борьбе Владимира с Рогволодом и о первом полоцком князе Изяславе представляется так [35] Здесь автор противоречит сам себе. Первым известным нам полоцким князем был Рогволод, который прибыл из заморских краев. «Начальная летопись» Нестора и все ее «списки» (варианты, дополненные переписчиками по собственному усмотрению в связи с политической конъюктурой) суть сборники слухов, легенд и откровенных выдумок. Весьма вероятно, что Изяслав — сын Рогволода и младший брат Рогнеды. Тогда Брячислав — внук, а Всеслав — правнук Рогволода. Далеко не случайно Нестор рассуждал о причинах, побудивших Рогволодовичей (заметьте, не Изяславичей) поднять меча против Ярославичей. — Ред. .