Митрофан Довнар-Запольский - Очерк истории Кривичской и Дреговичской земель до конца XII столетия

На сходство кривских и литовских верований обратил внимание и В. Пашуто (Пашуто В. Образование Литовского государства. М., 1959, с. 109).

Так в оригинале ( OCR )

Вот аналогия. В «Саге о Хальвдане Черном» рассказывается о конунге, при власти которого были самые урожайные годы, а после смерти его тело было разделено на части и похоронено в разных уголках края, чтобы всем жителям было обеспечено благополучие, магически связанное с его персоной. Все курганы, где якобы похоронены останки Хальвдана Черного, назывались его именем. Исследователи утверждают, что в действительности он был погребен в одном месте, а в других в честь конунга насыпаны курганы, что связывается с сакрализацией королевской власти (см.: Стурлусон С. Круг земной. М., 1980, с. 42; Гуревич А. «Круг земной» и история Норвегии // Стурлусон С. Круг земной, с. 615).

Так и после смерти колдуна Грима Эгира в ладожских землях его хотели рассечь на части, но в конце концов насыпали три кургана. Такой же обычай некогда существовал у кельтов — их эпический герой, воин-маг Кухулин, был похоронен по частям (Щавелёв А. Особенности княжеских погребений языческой Руси (летописные известия и археологические данные) // Святилища: археология, ритуалы и вопросы семантики: Материалы тематической научной конференции (Санкт-Петербург, 14–17 ноября 2000 г.). СПб., 2000, с. 107).

Весьма любопытно то, что некоторые курганы носят имя литовского князя и короля Миндовга, которого небезосновательно связывают с языческим культом («могила Миндовга, или Войшелка» до 1955 года, когда ее снесли, существовала в пинском пригороде Лещ, в конце Фанерной улицы (см.: Кухаренко Ю. Пинские курганы // Славяне и Русь, с. 87–90).

По мнению В. Лобача, построенный при жизни Всеслава Софийский собор вряд ли можно рассматривать как однозначное свидетельство перехода князя в христианство, так как храм св. Софии в то время был прежде всего символом мощи и величия государства.

Существует связь летописных сообщений о появлении в 1028 году над Восточной Европой видимого повсюду змееподобного полярного сияния с датой рождения Всеслава Чародея (зима 1028/1029 гг.).

Эти обстоятельства не позволяют рассматривать князя в качестве «образцового христианина» (см. суждение В. Познякова о конфессиональной принадлежности Всеслава Чародея: Пазнякоў В. Рэц. на: Kryŭja: Crivica. Baltica. Indogermanica. // Беларускi гiстарычны агляд. 2000. Том VII, сш. 1, с. 229–230).

В свете языческой «реакции» можно рассматривать и освобождение Всеслава киевским вече и недолгое его господство в Киеве. Как считал В. Комарович, полоцкий князь символизировал языческую старину в конфликте киевлян со старшими Ярославичами и он явно противостоял грекофильской ориентации последних (Комарович В. Культ рода и земли в княжеской среде XI–XIII вв. //Труды Отдела древнерусской литературы. Вып. 11 (1955), с. 102–103).

Сопоставляя два варианта этнической основы Полоцкого княжества: либо скандинавско-славянской, либо балтско-славянской, полагаем, что наиболее точным был бы термин балтско (кривская) — русская (последняя компонента — немногочисленная, но политически господствующая славяноязычная полиэтничная «русь»)./

Для обоснования нашей мысли укажем на отчетливую латгальско-кривскую связь, выявленную в распространении в кривицком ареале «латгальских» топонимов типа Латыголичи, Латыголь и названий с основой kriv- (kriev-) в Латгалии. Имеется также суждение о значимой роли балтского населения Верхнего Поднепровья в этногенезе латгалов и возможности переноса ими в Восточную Латвию самого названия «латгалы» (Радиньш А. К вопросу об этнической истории латгалов // Историко-археологический сборник. 1997, № 12, с. 207–220).

Кстати, идеализировать отношения Полотчины со всеми балтскими племенами не приходится (напомним неудачный поход 1106 года на земгалов), но, принимая во внимание частые столкновения между самими балтами, можно смело рассматривать экспансию Полоцка не в русле «балтско-славянской конфронтации», а как естественную борьбу за доминирование в своем регионе.

Балтийский геостратегический фактор имел существенное значение с момента основания Полоцка: выбор места для города мог быть мотивирован его размещением на стыке водных путей, берущих начало в удаленных друг от друга частях балтийской акватории — рижской и финской (Булкин В., Смирнов Б. О месте Полоцка на Западной Двине // К 1125-летию Полоцка… С. 13).

Более поздний «беларуский» образ литовца (литвина) тоже сильно отличается от «российского» («русского»), в частности — менее враждебной позицией, добродушием, ориентацией на то, что непосредственно связано с контактом (Топоров В. Образ «соседа» в становлении этнического самосознания (русско-литовская перспектива). С. 12–13).

И. Абдиралович писал: «Приверженность к старой языческой вере сделала то, что в XIII веке Беларусь соединяется с “языческой” еще Литвой. Видимо, Знич литовского князя горел ярче, чем кресты князя киевского и польского короля» (Абдзiраловiч I. Адвечным шляхам: Дасьледзiны беларускага сьветагляду. Мн., 1993, с. 11).

Псковские летописи составлены в XIV–XVI веках. Известны 25 списков (вариантов). — Прим. ред.

В 1378 году князь Андрей снова стал князем в Пскове. Он погиб в 1399 году в битве на Ворскле. Вероятно, ему было тогда не менее 70 лет. — Прим. ред.

Напомним читателям, что Московское княжество, возникшее в 1276 или 1277 году при Данииле Александровиче, изначально являлось одним из улусов Золотой Орды. Его властителям был поручен сбор дани для великого хана у северных и западных соседей княжества. — Прим. ред.

Русские авторы обычно упоминают «три смоленских полка», но в действительности при Грюнвальде были хоругви из Смоленска, Орши и Мстиславля под общим командованием князя Семена (Лугвена) Альгердовича. Все три «земли» являлись частью ВКЛ. — Прим. ред.

Научное издание его записок было осуществлено в 1958 году под названием «Хождение за три моря». — Прим. ред.