Михаил Серяков - Загадки римской генеалогии Рюриковичей

Отметим, что если Е.А. Мельникова и В.Я. Петрухин определяют это заимствование временем до эпохи викингов, то их предшественник, шведский норманист Р. Экблум, в 1915 г. датировал переход западноскандинавского корня rop(r)s- в финское ruotsi примерно 800 г. {412} 412 Ekblom R. Roslagen-Russland // Ztschr. Slav. Philol. 1957. Bd. 26. H. 1.S.47–58. Подобный разброс во мнениях среди самих норманистов объясняется тем, что они попали в ловушку своих же собственных концепций. Как мы помним, столь любимые ими Вертинские анналы под 839 г. отмечают приход к франкскому императору послов-свеонов, «утверждавших, что они, то есть народ их, называются рос», а их король именуется хаканом. Последнее обстоятельство показывает, что Русский каганат, послами которого они себя именовали, находился где-то на юге, в зоне контакта с Хазарским каганатом. Очевидно, именно подчеркивая независимость и равенство с хазарами, правитель этих росов и принял на себя императорский титул хакана.

Как следует из Вертинских анналов, послы выступали именно от имени народа, а отнюдь не от имени сословия гребцов. Следовательно, согласно норманистским представлениям, якобы существовавшее сословное самоназвание скандинавов к 839 г. уже явно перешло в этническое. Очевидно, что если финны только около 800 г. переняли у скандинавов слово ruotsi, которое затем должны были заимствовать у них славяне, то за сорок лет оно никак не могло превратиться в этническое самоназвание некой общности на юге Восточной Европы. Стремясь уйти от этой явной несообразности, Е.А. Мельникова и В.Я. Петрухин датируют проникновение данного корня в финский язык гораздо более давней эпохой, до начала походов викингов. Однако и здесь они наталкиваются на новые противоречия: археология не подтверждает столь ранних скандинаво-финских контактов, и тем более не подтверждает присутствие скандинавов на юге Восточной Европы. Как отмечала сама Е.А. Мельникова, не только в указанный Вертинскими анналами период, но и «на протяжении всего IX в. в Среднем Поднепровье почти не обнаруживается скандинавских древностей». Таким образом, уже при первом сопоставлении с археологическими данными и показаниями письменных источников гипотеза о руотси начинает рассыпаться как карточный домик. Основываясь в первую очередь на лингвистических данных, эта гипотеза, напомним, к тому же не может указать и «однозначной исходной словоформы» для ruotsi.

Избавив себя от необходимости доказывать исходный пункт своей гипотезы, норманисты затем делают следующее допущение — при контактах с другими народами скандинавы называли себя почему-то не шведами, норвежцами, датчанами или викингами, а исключительно гребцами: «…знакомство арабов с теми самыми отрядами, которые называли себя rops (menn) и которые западные финны называли ruotsi…» «В Вертинских анналах оно не только прямо почерпнуто от пришедших в Ингельгейм “росов”, но и, вероятно, отражает самоназвание этой группы свеонов. (…) Оно могло быть заимствовано прямо у пришельцев и отражать самоназвание дружин, которые в значительной части состояли из выходцев из Скандинавии и сохраняли то же название с основой rops, которое ранее усвоили финны в форме ruotsi». «Особенности проникновения скандинавов в финские земли — в результате походов на судах, участники которых, гребцы и воины, носили название производное от rops, — обусловили превращение профессионального самоназвания в экзоним (иноназвание) в финской среде» {413} 413 Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Название «Русь» в этнокультурной истории Древнерусского государства (IX–X вв.) // В.И. 1989. №8. С. 31,34,35. .

Пикантность ситуации заключается в том, что и в Западную Европу скандинавы совершали походы на судах, оседали и достаточно тесно контактировали с местным населением в отдельных регионах, таких как Англия или Нормандия, но за все несколько столетий походов викингов на Запад мы не имеем ни единого примера того, чтобы они называли себя «гребцами» в качестве самоназвания целой группы. Не знают этого «профессионального самоназвания» скандинавские саги и рунические надписи. Таким образом, существование социальной прослойки гребцов в Скандинавии в эпоху викингов так и остается недоказанным. Назвать сколько-нибудь вразумительную причину того, почему шведы в финских землях вдруг стали называть сами себя не шведами, а «гребцами», норманисты за три столетия так и не смогли. Поскольку скандинавское rops ни при каких лингвистических условиях не могло перейти в «росов» Вертинских анналов, норманистам не остается ничего иного, как выводить его от финского ruotsi. Однако почему скандинавы, оставившие по непонятным причинам свое племенное самоназвание, затем поменяли и свое «профессиональное самоназвание» на его искаженный вариант, бытовавший в финской среде? И на этот вопрос у норманистов нет вразумительного ответа. При этом следует иметь в виду, что, как отметил О.Н. Трубачев, к заимствованию побуждает престиж дающей стороны, однако становившиеся жертвами набегов викингов финны явно не обладали таким престижем в глазах скандинавов. Поскольку все построения норманистов базируются на предположении, что скандинавы сами стали называть себя руотси, мы вправе ожидать наличие этого слова в шведском языке, однако оно там отсутствует.

Абсурдность норманистской этимологии показывает и собственно скандинавский памятник, а именно «Деяния данов». Поскольку Ruthenus является латинизированной формой «русский», то, следуя логике норманистов, мы придем к выводу, что в эпохальной Бравальской битве, в которой сошлись датчане и шведы, на их кораблях был только один-единственный гребец — Регнальд рутенский. Все остальные корабли перед решающей битвой полагались, очевидно, исключительно на волю ветра и волн. Поскольку как авторы саг, так и писавший на их основе Саксон Грамматик были скандинавы, то ни о каком языковом непонимании здесь речь идти не может. Отметим, что сама Бравальская битва произошла около 770 г., когда, по утверждениям норманистов, интересующее нас понятие использовалось скандинавами в качестве профессионального самоназвания. Как видим, норманистская этимология имени Русь находится в вопиющем противоречии с собственно скандинавскими памятниками.

Дальше — больше. «Появление скандинавов на территориях, удаленных от побережья Балтийского моря, среди финских племен, в первую очередь в Приладожье, было близко по времени к началу славянской колонизации этого региона. (…) К VIII–IX вв. относятся и древнейшие западнофинно-славянские языковые связи… Очевидно, именно в это время на основе устоявшегося финского возникает и восточнославянское обозначение скандинавских купцов и воинов. Переход финск. ruotsi > др.-русск. русь фонетически убедительно обоснован. Зап.-финск. uo/oo закономерно отражалось в др.-русск. у, что подтверждается рядом аналогий… Возможность перехода финск. -ts- > др.-русск. -с- имеет несколько наиболее вероятных объяснений: во-первых, заимствование могло иметь место до образования «ц» в древнерусском языке, во-вторых, если заимствование и происходило позже, то -с- в слове «русь» могло возникнуть как упрощение консонантной группы -ts- (ср.: vepsa > весь)» {414} 414 Там же. С. 28. .